Большая Охота
Шрифт:
— Нам нужно построить подводное судно! — выпалил я. — Уникальное судно с уникальными характеристиками и не менее уникальным вооружением. Для решения такой задачи понадобится триста, а то и пятьсот килограммов золота. Сколько там всего на борту?
— Около тонны.
— Нужно вытаскивать все! — горячо заявил я. — Иначе операция не стоит затраченных усилий. Нам ведь не надо обеспечивать себе жизнь, понимаешь? Нам надо обеспечить себе Большую Охоту!
Борис молчал.
— Две ходки двух пловцов — сто килограммов золота, — наконец сказал он. — Пятьдесят килограммов уже на берегу. Значит, нам с Катей придется сделать пятнадцать ходок, чтобы вытащить
— Отрава в воде продержится еще часа три-четыре, не больше, — предупредил нас Коча. — К тому же ее постепенно выносит ветром из бухты. Потом начнется прилив, вода перемешается и действие алкалоида станет слишком слабым.
— Тогда мне нечего торчать на берегу! — вспылил я. — Все равно от меня тут ни малейшего толку!
— А это не тебе решать! — зло посмотрел на меня Борис. — Я и по возрасту, и по боевому опыту старше тебя!
— Начинается: — психанул я.
— А ты как думал? Большая охота, как ты ее называешь — это война. А на войне не обойтись без командира.
— Я все же думал, что на нас четверых это не распространяется. Я считал, что у нас нечто вроде равноправного штаба, где решения принимаются сообща. Это когда к нам присоединятся другие…
— Они будут обижаться так же, как ты.
— Но это мой отец придумал Большую Охоту!
— И что? Я почти вдвое старше тебя, сынок. И я почти всю жизнь руковожу людьми в более или менее экстремальных условиях. И я знаю, что ни при каких обстоятельствах подводную группу нельзя оставлять без берегового прикрытия! Ни при каких обстоятельствах, ты меня понимаешь? Потому что я не хочу выбраться из воды с золотом и увидеть на берегу разбойников, поджидающих нас с винтовками наготове. Хотя бы из этих соображений.
— Но тут бы справилась и Катя! Она хороший стрелок. А таскать тяжести — не женское дело.
— Стрелок она не плохой, — кивнул Борис. — Но у нее нет твоего опыта реальных огневых контактов и твоей психологической подготовки. Для меня это в данном случае имеет решающее значение. Что же касается переноски тяжестей, то за Катю ты тут зря беспокоишься, она еще тебя унесет. Короче, вопрос считаю исчерпанным. Вы с Кочей нас прикрываете, мы носим груз.
Он натянул маску, сунул в рот загубник и вскоре скрылся в воде.
— Он прав, — негромко сказал Коча.
— Не хватало еще чтобы мой партнер встал на чужую сторону, — надулся я.
— Нет, Хай, я как раз на твоей стороне.
Я не стал вступать в дебаты, не было настроения. Взяв в руки локатор и положив у ног ружье, я уселся на песок и принялся тупо пялиться на экран. Коча же взялся за совершенно, на мой взгляд, бессмысленное занятие — собирать по берегу парализованную рыбу и швырять ее обратно в воду. Всех рыб он точно не спасет, так чего силы тратить? Но у него в этом плане были свои сдвиги в башке и подобные его решения как правило тоже не подлежали обсуждению.
«Одни командиры кругом, — подумал я с утихающей неприязнью. — Скоро мне только и останется, что палубу драить без обсуждения».
Время потекло неприятно медленно. Торпеды на экране локатора барражировали у входа в бухту, стаи то сходились вместе, то расходились, не предпринимая ничего. Такое поведение тварей уже само по себе настораживало, поскольку во всех известных мне случаях торпеды попросту кидались на цель с остервенением и отчаянием камикадзе. Да они и были камикадзе. С рождения. Но нежелание погибать бессмысленно, без возможности произвести главный в своей жизни взрыв, говорило о том, что торпеды
Через восемнадцать минут, судя по показанию часов на экране локатора, на берег выбрались Катя с Борисом. Задерживаться не стали, я помог им сгрузить золото и начал складывать слитки. Еще не успел закончить, как они снова ушли под воду.
— Надо начинать прятать наше сокровище, — сказал я Коче. — А то потом тонну не перетащим разом. Это ты обещал взять на себя.
— Да, но тонны не будет. Не рассчитывай. Они не успеют.
— Сколько будет, столько и будет. Но ста килограммов точно мало.
— Лучшее — враг хорошего.
— У русских тоже есть такая поговорка, — улыбнулся я.
— Иногда надо следовать мудрости, особенно когда она совпадает у настолько разных народов, как наши.
— Иногда да, — согласился я. — Но у русских есть и другая поговорка. Кто не рискует, тот не пьет хорошего вина. А сейчас рискнуть самое время. Тут уже или все, или ничего.
Коча ничего не ответил, взял четыре слитка и поплелся в сторону леса. Я знал, что спрятать золото он сумеет прекрасно, он ведь прирожденный охотник черте знает в каком поколении.
Еще через десять минут начала меняться обстановка на экране локатора. Сначала вернулись четыре из пяти ушедших торпед и образовали вместе с работающим патрулем две барражирующие пятерки. К этому времени вернулся Коча за новой партией слитков.
— Хорошее место нашел для тайника, — довольно заявил он. — Вроде нашего утреннего укрытия, только совсем рядом отсюда. Туда можно много упаковать, но лучше сделать хотя бы два тайника.
— Мне тоже так кажется, — кивнул я.
Коча продолжил таскать золото. Ветер сменился, теперь он дул с моря и я забеспокоился, что это может ускорить перемешивание отравленной воды со свежей. На экране локатора появились две новых торпеды, судя по показаниям прибора очень тяжелые — по двадцать килограммов боевого заряда в каждой. Это уже было серьезной заявкой — рвани они даже на удалении трех километров, меня бы с ног сбило ударной волной. Какое действие они могли оказать в случае подводного взрыва, я боялся даже подумать.
Едва они подошли, одна из легких торпед направилась прямиком к барже, но ее исправно парализовало при входе в бухту. Наверняка это была именно разведка, проверка действенности установленной Кочей преграды. И тут мне в голову пришла интересная мысль. Мне показалось, что я нашел способ уберечь Катю и Бориса от поражения в случае подводного взрыва торпед. Но для этого мне необходимо было переговорить с Борисом. Прямо сейчас, немедленно.
Глянув на часы, я прикинул, что судя по времени, как раз сейчас Катя с Борисом должны появиться с очередной партией груза. Между тем легкие торпеды начали отходить от тяжелых на максимальной скорости, чего я и ожидал, ведь при такой мощности взрыва, которую создадут сорок килограммов нитрожира, все окружающие твари непременно сдетонируют. К счастью, нитрожир легко взрывается от удара или сильной компрессии, что давало мне возможность узнать о моменте взрыва заранее. Если легкие торпеды уходят, значит, тяжелые должны рвануть, иначе, если взорвутся и легкие, некому будет определить надежность поражения цели. А биотехи никогда не уходят, пока люди, которых они атакуют, еще живы. Они всегда оставляют резерв. Но в данном случае это их коварное качество оказалось мне на руку. А это, как говаривал вор Бакса, высшее мастерство — когда умеешь использовать не только слабости противника, но и его сильные стороны.