Большая пайка
Шрифт:
— Был.
— Кто?
— Я же тебе говорил, что ты его не знаешь. Платон помолчал.
— Странно. Ну ладно. Сделаешь, как я просил?
— Сделаю.
— Ботинки потяжелее надень.
— Не беспокойся. Надену.
Ларри валяет ваньку
Папа Гриша был суров и непреклонен.
— Ларри? Я хочу спросить — вы бабки отдавать намерены? Да или нет?
— Конечно, — с готовностью ответил Ларри. — Обязательно.
— А в чем тогда дело?
— А в чем дело?
— Я у тебя спрашиваю. Ты что сюда прислал?
— Что?
— Я
— Ну!
— Ив чем дело?
— Ни в чем. Я все прислал.
— Что ты прислал? Филькину грамоту? Почему ничего не подписано?
— Где?
— Что — где? Почему документы не подписаны?
— Какие?
По телефону было слышно, как папа Гриша тяжело перевел дыхание.
— Документы, — стараясь оставаться спокойным, сказал он. — Договор.
Передаточное распоряжение. Соглашение об урегулировании долга. Первый раз слышишь?
— Сейчас, — озаботился Ларри. — Договор. Передаточное распоряжение. Что еще?
— Ладно. Дурака решил повалять? Ну давай-давай. Давай и я, старик, с тобой немножко дурака поваляю. Еще соглашение об урегулировании долга. Вспомнил?
— Вспомнил.
— И где это все?
— У вас.
— У меня, — сообщил папа Гриша, — в руках ворох бумажек. С ними только в сортир один раз сходить.
— Это как?
— Это, милый друг, вот так. Тебе передали документы на подпись, сказали подписать и прислать на Завод. А ты что сделал?
— Что?
— Ну хватит! Двадцать второго наш юрист несет твои векселя к нотариусу.
Тот пишет распоряжение — и все! Знаешь, сколько штрафу идет за просроченные векселя? Нет? Три процента в день! Я на тебя ежедневно миллион восемьсот зеленых буду накручивать. И давай закончим этот разговор.
— Погодите, — расстроенным голосом сказал Ларри, — погодите… Какие три процента, какой нотариус? Я же все сделал, как вы сказали. Вот передо мною лежит все, что вы мне прислали. — Он пошуршал у трубки старой газетной страницей. — Я все подписал и отправил. У меня ксерокопия в руках. Печать стоит. В чем дело-то?
— Я не знаю, что там перед тобой лежит, — не отставал разъяренный папа Гриша. — Передо мной лежат простые бумажки. Без печати, без подписи…
— Не может быть! — возмутился Ларри. — Сейчас! Трубку не кладите! Он отстранился от телефона и грозно сказал в пространство:
— Кто материалы на Завод отправлял? Кто? Вот мне сейчас звонят, говорят, что получили не то. Что? Кто? Передай в кадры — пусть немедленно уволят. Что?
Какие трое детей? Я сказал — чтобы духу ее здесь не было! Выгнать немедленно!
— Я извиняюсь, — смиренно произнес Ларри, снова беря трубку. — Тут у нас промашка вышла. Небольшая. Сейчас исправим.
— Дорогой Ларри. — Папа Гриша, похоже, начал получать от разговора удовольствие. — Я тебя, мил человек, сколько лет знаю? Ась? Ты меня этими своими фокусами не обманешь. Со мной и не так шутили, да ничего не получалось.
Короче, я получил точное указание. У нас нотариус работает до пяти. Двадцать второго числа, без пяти пять, наш юрист у него. Хочешь, чтобы все
— Понял.
— Ну и ладно. Как там наш друг Платон?
— Хорошо. Привет вам передает.
— И ему передавай. Ну, до встречи.
Папа Гриша швырнул трубку на рычаг с такой силой, что на другом конце что-то пискнуло.
Ларри с сожалением посмотрел на телефон, нажал кнопку местной связи и приказал:
— Чаю с лимоном. Билеты на двадцать второе пусть закажут. Туда — на первый рейс, обратно на последний. Соедините с… с улицей Обручева, и пусть никто не заходит.
Игра сделана
Часы Ларри показывали шестнадцать ровно местного времени. Решив приехать заранее, чтобы исключить всякую возможность сбоя, он уже несколько минут прохаживался около конторы нотариуса. Скорее всего, заводской юрист появится не без пяти пять, а раньше. Все-таки пятница, завтра выходной, всем хочется домой побыстрее.
На Заводе никто не знал о приезде Ларри. Он намеренно не стал звонить и просить машину, чтобы добраться из аэропорта. Приехал на такси, погулял по городу, позвонил к себе в офис с переговорного пункта, пообедал в ресторане и теперь ждал юриста. В портфеле у Ларри лежали подтвержденная платежка на полтора миллиона долларов, которые уже лежали на корреспондентском счете заводского банка, копии писем Платона, извещавших о его намерении продать свои инфокаровские акции, отказные письма всех прочих акционеров, договор купли-продажи этих же акций между Платоном и непосредственно «Инфокаром», такой же договор между «Инфокаром» и Пенсионным фондом и пошедшие в оплату по этому договору заводские векселя на пятьдесят восемь миллионов долларов со всеми необходимыми передаточными надписями и круглыми печатями А еще в портфеле лежала выданная Мусой доверенность, дающая Ларри право подписи любых документов, связанных с урегулированием взаимоотношений между «Инфокаром» и Заводом.
Заводского юриста Ларри знал в лицо, и, завидев его в переулке, ведущем к нотариальной конторе, он сделал шаг влево, перегородив вход.
— Здравствуйте, Юрий Иванович, — приветствовал Ларри юриста. Юрий Иванович посмотрел на Ларри, как на привидение.
— Здрасьте, Илларион Георгиевич, — растерянно сказал он. — Вы здесь? А в заводоуправлении все с ног сбились, вас разыскивают. Звонили в Москву, там сказали, что вы к нам вылетели первым рейсом. Почему же вы не предупредили, что вас встретить надо? Как добрались?
— Хорошо добрался, — ласковым голосом ответил Ларри. — Зачем, думаю, беспокоить занятых людей? На такси добрался. У вас здесь недорого…
Юрист настороженно посмотрел на Ларри.
— Илларион Георгиевич, — почему-то шепотом произнес он, — я к вам с большим уважением отношусь… Но поймите, у меня точное указание, можно сказать, приказ. Они до последней минуты ждали, что вы пришлете подписанные договора. А вы не прислали. Они у вас с собой?
— Вы про СНК? — поинтересовался Ларри. — Нет, знаете ли. Не с собой. Мы там посоветовались и решили, что этого делать не стоит.