Большая расплата
Шрифт:
Глава 18
Тело Сержа ЛеДюка, как позорное пятно, убирали из Академии. Прибыл он туда с гордо поднятой головой, уходил ногами вперёд.
По приказу коммандера Гамаша, кадеты и преподаватели выстроились по стойке смирно в длинную прямую линию вдоль стен мраморных коридоров, когда тело везли мимо них. Стояли в почтительном молчании. Никто не проронил ни слезинки.
— «Не отступив от личных правил, он плакать их заранее заставил», — процитировала Изабель Лакост, стоя рядом с Гамашем.
— Снова
— Элегия на смерть Дюка, — тихо сказала Изабель, пока они провожали глазами процессию. — Вы уже цитировали её сегодня утром. Я ознакомилась:
«Эй, прихлебай, спеши сюда скорей,
Ты накипь от дыханья королей;
Их смыло всех державною волною.
Спеши сюда и встретишься с судьбою».
Когда тело проплыло мимо них, они отсалютовали.
— «Всем гордым станет назиданием, — продолжил Гамаш тихо. — Каким был дутым Дюк созданием».
— Надо поговорить, — сказала Лакост.
— Oui.
Темное пятно, поглощённое солнцем — тело профессора ЛеДюка покинуло здание Академии.
— Но у меня есть ещё одно неотложное дело, — сообщил Гамаш.
Он прошёл мимо открытой двери комнаты на другом конце длинного коридора, откуда вынесли тело ЛеДюка, и куда теперь влетел свежий ветер. Студенты отдавали коммандеру честь. Это было скорее проявление субординация, чем выражение уважения действием. В конце концов, они только что отдавали честь мертвецу.
Но он заметил, что некоторые смотрели на него с вновь обретённым почтением. И Гамаш знал причину. Академия полнилась слухами. Они думали, что за убийством стоит новый коммандер. Король умер, да здравствует король.
Выйдя из здания, Гамаш остановился возле машины, в которую грузили тело, чтобы отвезти в морг.
— Хочешь лично убедиться, что он покидает Академию, Арман?
Гамаш обернулся и увидел Мишеля Бребёфа.
— Знаю, это стало шоком, — но ведь должно было принести и немного облегчения, — заметил Бребёф.
— Если ты имеешь к этому отношение, Мишель, я узнаю. Ты же понимаешь.
Бребёф улыбнулся:
— И что ты сделаешь? Снова меня отпустишь? Тот, кто это совершил, оказал услугу, прибрав дерьмо. Кроме того, если я в этом замешан, то ты мой сообщник. Меня бы тут не было, если бы не ты. В данном случае ты, именно ты открыл ворота. Ты же знаешь, кто я таков, и всё равно впустил меня.
— Это чистосердечное признание?
Бребёф рассмеялся, ритуальные агенты посмотрели на него — не часто трупы сопровождает веселье.
— Я всего лишь напоминаю. Он всё равно уже стремительно двигался в сторону выхода, не так ли? — Бребёф в задумчивости посмотрел на мешок с тело. — У него не было реальной власти, хотя он этого и не понимал. Ходил всюду с
Гамаш развернулся и зашагал к широко распахнутым дверям Академии.
— Будь осторожен, Арман.
Слова заставили Гамаша остановиться. Что-то в голосе Бребёфа настораживало. Ни злость, ни ненависть. В словах была особая мягкость — гораздо весомее ярости.
Мишель Бребёф стоял, а за спиной его простирались бескрайние пустоши.
— Несколько лет назад ты оказал мне добрую услугу…
— Разве?
— Ты позволил мне уйти в отставку. Не отправил за решетку, хотя лишь твоих обвинений хватило бы, чтобы меня посадить.
— Будто ты всё это время находился не в тюрьме, — сказал ему Арман, и Бребёф моргнул. — Если я и оказал тебе услугу, Мишель, то это произошло не несколько лет, а несколько месяцев назад. И не надо стоять тут и уверять меня, что я совершил ужасную ошибку. А если и совершил, то самое время признаться.
— Я не убивал Сержа ЛеДюка.
Им пришлось разойтись, чтобы дать путь отъезжающей с телом машине.
Потом Гамаш вошёл в двери Академии, следом за ним, отстав на несколько шагов, шел его бывший лучший друг.
Кадеты переместились из бистро — там было слишком людно, чтобы разговаривать о деле — в B&B. На часах было чуть больше четырех пополудни; долгий день, казалось, не закончится никогда.
Солнце висело низко над горизонтом, в камине пылал огонь. Его зажгла Амелия, пока Хуэйфэнь заваривала чай, а Натэниел разживался бисквитами и пирогом на кухне у Габри — такого наверняка не найдёшь в доме сумасшедшей старухи, которая приютила кадета. А от того, что Натэниел мог отыскать в её доме, по коже бежали мурашки.
Кадеты с чаем и пирогом расселись вокруг огня, и стали обсуждать жестокое убийство человека, всем им знакомого. Знакомого больше, чем их хотелось бы признать.
Произошедшее утром казалось таким нереальным, особенно в этом уютном месте, что Натэниелу пришлось напомнить себе: всё, что случилось сегодня в Академии — не сон. За сон скорее можно было принять окружавшее его сейчас: удобную выцветшую мебель, приветливый огонек в камине, шоколадный пирог и бисквиты.
Реальная жизнь осталась там.
Деревня убаюкивала его, ненадолго заставляя позабыть, какие ужасные вещи случились. Интересно, думал он, это временное забытье подарок или наказание?
— Гамаш привёз нас сюда для расследования относительно карты, — напомнила Хуэйфэнь, раскладывая свою карту на столе. Натэниел и Жак поступили так же со своими экземплярами.
Все посмотрели на Амелию.
— У меня моей нет, — ответила та.
— Где она? Нас же просили прихватить карты с собой, — сказала Хуэйфэнь.
— Моя пропала