Большая расплата
Шрифт:
Месье Бержерон выглядел оскорбленным и даже слегка сбитым с толку от одной только непостижимой мысли, что Энтони Тюркотт мог совершить ещё ошибки.
— Он был всего лишь человеком, — подсказала девушка, невзирая на всю мифологизацию образа картографа, видимо, произошедшую за все эти годы.
— Энтони Тюркотт больше не совершал ошибок, а ту единственную, что совершил, он запечатлел в веках, завещав быть похороненным именно там, — заявил Бержерон строго.
Амелия чуть было не напомнила, что Тюркотт
— В биографии ничего не говорится о жене и детях, — заметила Хуэйфэнь.
— Нет, потому что не сохранилось никаких записей на этот счет. Но это не означает, что у него не было семьи, просто записи могли быть утеряны. Как вы видите, о нём мало что известно.
Информация действительно была скудной.
— Можете показать нам на карте Стропила-для-Кровли? — попросила Хуэйфэнь.
Месье Бержерон смутился.
— Боюсь, что не могу.
— Только не говорите мне … — начала Хуэйфэнь.
— Деревни больше не существует, — прервал её Бержерон. — Когда ошибку обнаружили, деревню переименовали, название выбрали сами жители. Но и оно позже исчезло.
— Исчезло? — переспросила Амелия.
— Такое случается, — объяснил Бержерон. — Деревеньки образуются вокруг какого-нибудь единственного предприятия, и когда оно приходит в упадок, деревенька умирает.
Поэтому Стропила-для-Кровли, как и Три Сосны, не отмечены на карте даже крохотной точкой, подумала Амелия.
Жак задвинул ящичек переполненного бумагами шкафа с такой силой, что Натэниел чуть не выпрыгнул из кожи.
Руки задрожали, дыхание участилось, зрачки расширились, Натэниел быстро опустил голову, но успел заметить, что Жак повернулся и пробежался глазами по длинному ряду файлов картотеки. И остановил взгляд на Натэниеле.
Младшекурсник вернулся к картотеке, яростно перебирая пальцами в поисках одной единственной карточки, содержащей ответ. Но всё внимание Жака уже было приковано к Натэниелу. Ему надоело заниматься поиском, и он наконец обнаружил кое-что поинтереснее.
Пожалуйста, пожалуйста, просил Натэниел, пробегая пальцами по записям. Но его глаза уже не не различали слов на карточках. Онемев, он стал ждать пинка, удара, пощечины. Грубого слова. Или чего похуже.
Между тем, Жак остановился в нескольких шагах от него. Его остановило знакомое жужжание. И как собака Павлова, он не смог противиться инстинкту и вынул свой айфон.
Лицо осветил экран.
— Где карточки на «Т»?
— Вот тут, — показал Натэниел, быстро подбегая к нужному шкафу. — А что?
Жак не ответил. Отыскав ящик на «Т», он стал перебирать карточки, бурча себе под нос:
— Тюркотт. Тюркотт. Вот он! Нет, это не он…
Через несколько минут Жак отошел
Телефон Хуэйфэнь тренькнул.
— Жак прислал сообщение из мэрии. Там нет ни одной записи об Энтони Тюркотте.
Амелия ткнула в свой айфон несколько раз, открыв фото витражного окна. Прокрутила список имен.
— Тут Тюркотта тоже нет.
— Уверены, что нашу карту нарисовал Энтони Тюркотт? — еще раз спросила Хуэйфэнь.
— Определенно, — подтвердил месье Бержерон.
— Так почему мы его никак не найдем? — спросила Хуэйфэнь.
И почему, подумала Амелия, всё, связанное с Энтони Тюркоттом, исчезает?
Глава 28
— Salut, Арман! — Мишель Бребёф поднялся навстречу Гамашу из-за своего стола. — То есть, прошу прощения, коммандер.
В воздухе повеяло холодом.
Бребёф с преувеличенным почтением протянул руку и Гамаш пожал её, затем представил заместителя комиссара Желину.
— Из КККП, — Бребёф показал на маленький значок, приколотый у Желины на лацкане. — Я заметил вас в коридоре. Вы здесь для гарантии честности расследования?
Когда Желина согласно кивнул, Бребёф обратился к Гамашу.
— Продолжаешь действовать как праведник, я смотрю
Холод превратился в ледяной бриз.
— Мы надеемся, что и ты будешь поступать так же, — сказал Гамаш, и проследил, как улыбка сошла с лица Бребёфа. — Ты позволишь?
Прежде чем Бребёф успел ответить, двое мужчин уселись у стола. Гамаш, закинув ногу на ногу, устроился как можно удобнее.
— Итак, Мишель, у нас к тебе несколько вопросов.
— Меня уже допрашивали, но всегда рад помочь. Ну что, есть какие-то подвижки в деле поиска убийцы ЛеДюка?
— Дело продвигается, — сказал Гамаш и повернулся к Желине, следящему за беседой с интересом.
Сказать, что между мужчинами была враждебность — ничего не сказать. В воздухе явственно потянуло серой. Большая часть её исходила от Бребёфа, но и Гамаш в долгу не оставался. Всё покрывал тонкий, как бритва, трескающийся глянец вежливости. Смрад давно сгнившей дружбы просачивалась сквозь трещины.
Идея офицера КККП, что эти двое были соучастниками в убийстве ЛеДюка, испарилась тут же. Теперь он сомневался в способности этой парочки совместно испечь пирог, что уж говорить о планировании убийства.
— Насколько хорошо вы знали Сержа ЛеДюка? — задал вопрос Желина.
— Я о нём наслышан, конечно же. Я был ещё в Сюртэ, когда его переведи сюда. Номинально он замещал старого придурка, но фактически управлял этим местом.
— В то время вы били старшим офицером, — отметил Желина. — Суперинтендантом.