Большая Сплетня
Шрифт:
Хорошо бы сначала поцеловать впадинку между большим и указательным пальцем, затем пройтись губами вдоль тонкой голубоватой жилки на запястье, потом подняться к локтю... Подобраться к изгибу шеи, потом соскользнуть к дуге нежнопомадных губ, потом нырнуть лицом в текучее золото ее волос, а потом, потом...
Но рука ее ускользает, как шустрый зверек, прячется от меня. Я увядаю, так и не отважившись на любовную атаку.
— Если приобрести акций на один процент от величины уставного капитала, тогда по закону реестродержатель обязан предоставить акционеру
Фу, как я сам не додумался! Я ведь прекрасно знал это, но... Ее близость туманит мне голову, лишая способности соображать. Завладев ее рукой, вновь начинаю бесконечный путь от впадинки между большим и указательным пальцем — через бесконечность — в неизвестное. В никуда. На сей раз мне удается добраться только до синей пульсирующей жилки.
— Конечно, я-то об этом знал, — произношу, обклевывая поцелуями нежную кожу запястья, — но ведь факт купли-продажи регистрируется в течение трех дней, а копия реестра готовится еще двадцать... И потом, тот реестр, который мы получим, содержит сведения полугодовой давности — ведь очередное собрание акционеров «Стандард Ойл» проходило в ноябре...
— Да, ты прав, — соглашается Дана, вновь утекая из моих полновластных владений. — Кстати, недавно на обсуждение в Думу внесены поправки, делающие реестр публичным документом, доступным любому лицу. Но пройдет ли этот закон через голосование? Возможно, нам придется ждать без гарантий успеха...
«Нам», — отмечаю я. Кто это «мы» — я и она? Или она и ее отец?
Нежная ложбинка, способная свести меня с ума, на сгибе локтя. Тонко пахнет чем-то легким, неуловимо сладким, обещающим, но вместе с тем несбыточным. Недоступным.
— Отец предлагает купить акции на твое имя, а ты взамен выпишешь ему генеральную доверенность на распоряжение бумагами.
Я почти у цели — я почти подобрался к пряной коже возле ключицы.
— А почему твой отец не может сам...
— Его имя слишком известно. Начнется переполох, а нам ни к чему паника и вздутые цены на «Стандард Ойл». Да и в самой компании насторожатся, предвидя поглощение.
— Я согласен.
— Завтра пришлю юриста. Оформите формальности.
Теряю ум от ее близости. Но она вновь ускользает от меня:
— Да... Ах, перестань, мне щекотно. С тобой невозможно разговаривать...
Ее рука ускользает из моей ладони. Заломить бы ее, выкрутить до боли запястье, чтобы красивое лицо исказилось болью и мукой... Но вместо этого я послушно отпускаю нервные пальцы.
Значит, любовь мне не светит — между нами обыкновенное партнерство. Значит, ее экономические интересы зиждутся на нематериальной почве моих чувств.
Уличный фонарь отражается в ее глазном яблоке. Мысли путаются от темноты, от запаха ее духов.
— Что ж, я готов, — киваю в ответ.
На что именно я готов, не стоит уточнять.
Ресторан напротив конторы — стратегическая точка нашего воображаемого офиса. Здесь безопаснее,
Теперь я не обращаю на них особого внимания, теперь они для меня вроде автоматов, подающих еду — не более. И, почувствовав мое изменившееся отношение, они ведут себя соответственно: не позволяют себе косых взглядов на мои ботинки или рубашку, аляповатостью выдающей свое пролетарское происхождение.
При встрече с Даной юрист по фамилии Бойко — лысый дядечка с цепким взглядом — шутливо восклицает, демонстрируя сердечную, почти семейную родственность:
— Боже мой, как выросла эта девочка со смешными косичками! Замуж! Немедленно замуж!
Дана подставляет щеку для вполне дядюшкиного поцелуйчика.
Во время обеда мы обсуждаем детали предстоящей сделки. Итак, на мое имя регистрируют фирму «Игром» (сокращенно от «Игорь Ромшин»), составляют договор с некоей инвестиционной компанией на покупку акций последнего выпуска общей стоимостью триста тысяч долларов, потом я оформляю доверенность на управление акциями на имя Якушева (ведь это он финансирует покупку бумаг)... И это только начало, первый шаг, первая покупка!
Господи, недавно мне и во сне не могло привидеться, что у меня будет своя контора, что одним росчерком пера я стану заключать миллионные сделки! Что у меня окажется акций на триста тысяч зеленых, как майская зелень, американских рублей! А потом еще, и еще...
Сделка подготовлена, проблем нет. Закавыка в другом — если распространится слух о поглощении, цены мгновенно вздуются и скупка акций станет бессмысленной: контроль над компанией обойдется Якушеву слишком дорого. Поэтому мы вынуждены действовать осторожно.
— Разнесем сделку во времени, — предлагает Дана. — Сегодня оформим покупку на триста тысяч, еще столько же — через пару дней... Уставный капитал компании заявлен в двести миллионов долларов, при реальной стоимости пятьсот. Следовательно, нам нужно приобрести еще шестьсот тысяч сторублевых акций, чтобы довести величину пакета до одного процента от уставного капитала и заполучить реестр акционеров.
Юрист машет рукой:
— Девочка моя, ты слишком осмотрительна! Наш друг Игорь — не та фигура, которая будоражит умы бизнес-сообщества.
— Рискнем? — спрашивает Дана, но не у меня, а у юриста.
— Рискнем! — отвечаю я вместо него.
Итак, через пару недель я заделаюсь обладателем двухмиллионного капитала! Правда, не своего, но все же...
Сумма в два миллиона тревожит мое взбудораженное воображение.
Юрист беседует со мной ласково, как с потенциальным родственником. Я, не глядя, подмахиваю бумаги, чувствуя себя чертовски удачливым. Дана дружески улыбается мне, хотя тайная опасливость, зародившая во время любовной атаки в машине, до сих пор не выветрилась из ее взора.