Большая зачистка

Незнанский Фридрих Евсеевич

— Значит, рапорт? — жестко спросил Матюшкин.

— Да мне б хоть до конца года, товарищ генерал-полковник, честью клянусь, разорву все отношения. Самому так гадко…

«Чего тут до конца года-то, — прикинул Матюшкин, — три, по сути, месяца…» А с другой стороны, взять да уволить генерала, начальника управления — для этого веские основания нужны. Как наверху еще посмотрят. Черт с ним! Позору не оберешься. Пусть до конца года. Но рапорт напишет сегодня. А вот число проставим, когда придет время…

Против такого решения директора Федерального агентства Игнатов не возражал, даже поблагодарил за снисходительность к его

человеческой слабости.

И пошел дослуживать. А его рапорт остался на столе Матюшкина.

Вечером Александр Дмитриевич устроил в ресторане «Арбатские встречи» настоящий профессиональный шмон. Уж если в «Русском доме», где все заранее и тщательно проверили, их все равно облапошили, словно сосунков, то тут вообще никакого доверия быть не может.

Генерал был не просто зол, он был разъярен и всю свою ярость немедленно обрушил на головы спешно прибывших Западинского и Абу. Удар, нанесенный Матюшкиным, был действительно под дых. Но здесь, как ни старались, как ни обнюхивали стены сотрудники Западинского, ничего предосудительного так и не нашли — ни глазков телекамер, ни «жучков», ни «клопов», ни какой-то иной мерзопакостной живности. Чисто было. Что и позволило партнерам немного сбросить пар, успокоиться.

Сели в своем закрытом кабинете, и генерал потребовал водки. Много водки. Напряжение нуждалось в существенной разрядке.

Когда немного отпустило, Игнатов заявил, что в отношении Матюшкина необходимо немедленно принимать кардинальное решение. Компромат, который у него имеется на всю троицу, подобен бомбе замедленного действия, но поистине убойной силы. Поэтому тянуть нельзя.

К сказанному генералом Западинский добавил факт потрясающей наглости Плешакова во время гражданской панихиды. И, естественно, тут же возник вопрос: нет ли связи между двумя этими действиями, не желание ли это противника перейти в решительное наступление? Но тогда получалось, что Матюшкин и Плешаков действуют единым фронтом, а разве подобное возможно?

Если возможно, то, значит, все трое партнеров могут быть уже давно у них на крючке. При этом особенно важно теперь знать, каким объемом информации владеет противник.

Но самым главным оставался тот вопрос, на который пока никто из троих не мог ответить: каким образом их тайные переговоры стали доступны Матюшкину? То, что этот хитрый лис следил за своим подчиненным, стало уже фактом. Но почему же он только теперь предпринял решительные действия? И то, получается, не очень и решительные. Все-таки предложил подать рапорт, хотя при этом пригрозил и службой собственной безопасности. Последнее было бы гораздо хуже, ну просто из рук вон плохо! Однако же не настоял, а предоставил выбор. О чем это может говорить?

Сам старый и опытный интриган, Игнатов искал ясность в поступке начальника. И в конце концов пришел к тому, что Матюшкину было очень невыгодно раздувать его, игнатовское, дело. А невыгодно, скорее всего, оттого, что он и сам крепко замешан в чем-то подобном. Связь с Плешаковым вроде бы ставила все на свои места. Правда, догадка нуждалась в жесткой проверке. Но на собственные силы и кадры Игнатов теперь абсолютно рассчитывать уже не мог. Где-то был сбой, кто-то продал, проверка займет слишком много дорогого сейчас времени. А действовать надо немедленно и решительно. В последнем никто из троих не сомневался.

Самый трезвый из них, Абу, заявил, что у него появились сомнения относительно

опекаемых им армян из «Русского дома» и что он собирается проверить, каким образом к Матюшкину попала запись их разговора.

Западинский, уже сообразив, какие крупные неприятности может принести делу публикация пусть даже в какой-нибудь и «вшивой» газетенке, не говоря о каналах Ти-ви-си, записи «задушевной беседы» телемагната, генерала госбезопасности и вора в законе, немедленно пожелал Борису Михайловичу успехов в его расследовании. Он и сам не заметил, что едва ли не впервые уважительно назвал по имени-отчеству своего жестокого и, чего скрывать, абсолютно беспринципного подельника. Лишь после усмехнулся мысленно: права классика — ради пользы дела заключишь договор даже с дьяволом…

Добавил свою толику и Абу. Как было заранее обговорено, его братва во время похорон должна была контролировать ту часть кладбища, где находилась процессия. А после завершения церемонии погребения очистить место, чтобы туда мог подойти Вадим с охраной и кинуть горстку земли, если теперь уже не в могилу, то хотя бы на могильный холмик. В этом не смог отказать Западинский парню, от которого требовалась постоянная собранность и готовность работать до полного изнеможения. Надо иногда идти на небольшие уступки, чтобы не потерять случайно гораздо большего.

Ну и оцепила, по существу, братва кладбище. Оделись попроще, чтоб сойти за ритуальную службу. Смотрели за теми, кто старался проявить излишнее любопытство, кто выглядел подозрительно: будто не на похороны пришел, а с какими-то иными, непонятными целями. Да таких-то, в общем, и не было, поэтому наблюдали больше на всякий случай. О чем и докладывали бригадиру, который сидел в джипе на автостоянке, у входа в крематорий.

Все проходило спокойно, но когда, собственно, похороны завершились и немногие братья журналисты, боясь опоздать к автобусу в Домжур, торопливо совершали последний ритуал, то есть плескали водку на свежую могилу и глотали сами из пластмассовых стаканчиков, невесть откуда появились посторонние. И матвеевские «быки», бесцеремонно выдворяющие последних участников проводов, сами вдруг оказались в их роли.

— Кто такие? Документы предъявите, пожалуйста? Охрана! Чья? Адрес и название предприятия? — И пошло-поехало.

Ну какие могут быть документы у братвы? Разве что паспорта, да и те носить не очень привычно. Хотя и надо. Менты стали в последнее время часто цепляться. Связано это, понятное дело, с пропиской, но без пары сотенных от них никак не отвязаться. И не жалко, но обидно.

Поэтому когда двоих «непонятливых» повели к «пазику» с занавешенными окнами, приткнувшемуся сбоку, все на той же автостоянке, бригадир дал команду своим — не привлекая внимания, отваливать. Тут нынче штрафов не оберешься!

И таким вот образом темно-красный джип остался, по сути, без прикрытия. О чем думали сидящие внутри его, неизвестно. Как, впрочем, и чем они конкретно думали. Неожиданно для всех джип вырулил со стоянки и двинул прямиком по аллейке между рядами могил, в сторону свежего захоронения. Странно, хотя на кладбище оставалось еще немало народу, ему никто не помешал, не остановил, не сказал, что частным машинам тут разъезжать не положено. А может, подействовала магия наглого действа. Начальство, мол, само знает, куда ему ехать. А что джип принадлежит большому начальству, наверняка никто и не сомневался.