Больше, чем друзья
Шрифт:
Последний водопад оказался самым зрелищным и пригодным для купания. Мы переоделись и сиганули с высокого камня в воду, держась за руки. Это было так романтично, что включилось мое детское воображение. Как и пять лет назад, я представила, что мы влюбленная пара.
Маха — это диагноз хронический.
Мы плавали, ныряли и дурачились, как дети… С Костей всегда было весело и легко, у нас с ним особый коннект, который не исчез спустя годы и расстояния. Это бесценно, ведь близких людей у меня, по сути, не осталось. Только
Возвращаться на виллу мне не хочется, но сказка, увы, подошла к концу.
— Мы остались тут одни? — верчу головой.
— Все уехали обедать, — подтверждает уже одетый Костик. — Собирайся, Маш. Жрать охота — сил нет!
— Пять сек, Котечка. Только сделаем последнюю фоточку, — уговариваю, сложив ладошки домиком. — Я хочу особенную — топлес.
— Чего?! — морщит он лоб и подвисает. — Ну ла-адно… Кто я такой, чтобы запрещать? Становись давай, сфоткаю.
— Только на мой телефон, — предупреждаю, развязывая лямки купальника. — И отвернись, пока я нужную позу приму.
— Нафига, Маш? Все равно увижу! — смеется.
— Не увидишь. Я больше спиной сяду и рукой прикроюсь. Как бы топлес, но не совсем, — объясняю концепцию кадра.
— Зачем тогда раздеваться? — не понимает он.
— Затем, что так тоже эротично. И загадочно. Не все могут выпячивать сиськи, как твоя Лина. У меня нет таких буферов, я стесняюсь.
— Да ладно? У тебя обалденные сисечки, Маш! Небольшие и аккуратные. Форма моя любимая.
— Боже! — закатываю глаза. — Ты неисправимый пошляк, Баринов! Весь настрой испортил.
Обмотавшись полотенцем, снимаю верх купальника и натягиваю футболку.
— Напрасно ты передумала. Я бы классно тебя сфоткал.
Я жую губы, решаясь. Фотку такую очень хочется.
— А давай!
Рывком снимаю футболку, а полотенце в этот момент падает. И я остаюсь в одних плавках. Костя стоит в метре и открыто пялится. Пока до меня доходит, что надо прикрыться, он успевает сделать порывистый вдох и сдавленно выдохнуть.
— Не смотри, — выдавливаю шепотом вместо того, чтобы закричать.
— Почему? Ты же на меня смотрела. А на мне и трусов не было.
Он знает, что я подгладывала? О боги!
Лютый позор. Адский стыд.
Мое лицо становится пунцовым, сердце подскакивает к горлу, а губы немеют. Я не знаю, что сказать, не нахожу слов. По спине пробегает холодок, соски заостряются…
Баринов сглатывает. Прикрываться бессмысленно. Он уже все увидел.
Отбросив футболку, расправляю плечи и грациозной походкой подхожу к краю камня. Сажусь и поворачиваюсь, смотрю диковато, немного исподлобья. Гашу стеснение дерзостью. Да, я немного задержалась у двери его спальни, но есть вопрос: зачем он притворялся спящим и позволял себя рассматривать?
Костя достает из кармана телефон и фоткает. Затем приседает, меняет ракурс и делает еще несколько кадров. Просматривает,
— Нормально я получилась? — спрашиваю, одеваясь. — Я никогда так не фоткалась и в принципе не очень фотогеничная…
— Ты очень красивая, Маша, — перебивает Баринов, пряча телефон. — Фотки потом покажу. Поехали!
Он помогает мне взобраться на квадроцикл, лихо запрыгивает на свой. Мы одновременно жмем «старт». Его мини-внедорожник заводится и выразительно рычит, мой издает невнятный «вжик» и замолкает.
Проверив уровень топлива, Костя определяет, что дело в севшем аккумуляторе. Я звоню в агентство, они обещают приехать и решить проблему не раньше, чем через час. Голодный и злой Баринов ждать не готов. Мы решаем оставить неисправный квадрик у водопада и вернуться на одном, я пересаживаюсь к нему.
— Вдвоем тут тесновато, — замечаю сдавленно, втиснувшись между широкой спиной и ограничивающей спинкой.
Квадрик одноместный, сидим мы до неприличия плотно. Каждую бариновскую мышцу я чувствую грудью и животом. Боюсь представить, что чувствует он. Мои соски по-прежнему торчат, тело слегка вибрирует.
— Можно сделать так, но только держись за меня крепко, — предупреждает Костя, опустив спинку.
Я получаю некую иллюзию свободы и немного расслабляюсь. Ровно до момента, когда мы начинаем ехать по неровной колее. На каждой кочке мое тело подпрыгивает и врезается в мужское самыми интимными местами.
Баринов крепко держит руль, сосредоточенно смотрит вперед, и можно подумать, что мои нечаянные притирания его не тревожат. Но это не так. Я чувствую, как твердеют его мышцы, замечаю учащенное дыхание. Сама дышу через раз. Притяжение, возникшее у водопада, не отпускает.
Решив сократить путь, Костя немного перестраивает маршрут. Мы спускаемся к пересохшей речушке и едем по ее руслу. Каменистое дно нельзя назвать дорогой — трясет нешуточно. Я обнимаю Костю крепче, вдавливаю руки в прокаченный пресс. Когда на выбитом водой пороге мы высоко подпрыгиваем, испуганно визжу и чудом не слетаю с сиденья.
— Давай-ка ты наденешь шлем и пересядешь вперед. Так всем будет спокойнее, — решает Баринов, остановившись.
— Шлем — это лишнее, в нем ничего не видно. Порулить не откажусь, — улыбаюсь довольно.
Пока он не передумал, быстро перелезаю, перетягиваю влажные волосы резинкой и хватаюсь за руль. Управлять квадроциклом куда интереснее, чем отбивать попу, сидя сзади.
— Вести буду я. Ты — только держишься, — предупреждает Костя и придвигается вплотную.
Его бедра прижимаются к моим, руки опускаются на руль. Я оказываюсь в капкане его тела, но еще не понимаю, на что подписалась. Помня, как тесно сидеть сзади, подаюсь немного вперед и решаю поспорить:
— Поведем вместе, Коть. Одна голова хорошо, а две лучше. Так же говорят?