Больше, чем это
Шрифт:
Она помчалась на улицу, оставив Сета держать Оуэна за руку.
Десять минут пролетели, но Сет с Оэуном только переместились на пол рядом с обеденным столом.
Именно тогда человек в странном синем комбинезоне постучал в окно кухни.
– Я его впустил, – сказал Сет. – Она велела никому не открывать дверь, а я открыл.
– Тебе было восемь.
– Яуже что-то
– Тебе было всего восемь!
Сет промолчал. История не заканчивалась на том, что он открыл дверь, но рассказать остальное он не мог даже Гудмунду. Горло сжалось, в груди начало печь. Он отвернулся на бок, слегка вздрагивая от накатывающих, рвущихся наружу рыданий.
Гудмунд за его спиной не шевелился.
– Вот что, Сетти, – проговорил он наконец. – Ты плачешь, и я не знаю, как с этим быть. – Он погладил Сета по руке. – Правда, не знаю.
– Ничего, – просипел он. – Ничего. Это так, глупости.
– Не глупости. Просто… Я в таких вещах профан. О чем жалею.
– Не парься. Пьяные слезы. От пива.
– Aza, – согласился Гудмунд, хотя они выпили всего-то по паре бутылок на брата. – Пиво. – Помолчав секунду, он зашептал Сету на ухо: – Но кое-чем, кажется, я мог бы тебя подбодрить.
Он прижался животом к спине Сета и обхватил ладонью сокровенные места, которые живо откликнулись на прикосновение.
– Помогает! – радостно шепнул Гудмунд. – Но честно, в чем вообще трагедия? Он не умер, ту сволочь поймали, Оуэн – чудесный пацан.
– На нем отразилось, – объяснил Сет. – Неврологические проблемы. Он в раздрае.
– И что, по четырехлетке действительно видно? Что до этого он был такой, а после не такой?
– Да, – кивнул Сет. – Видно.
– Иты это знаешь наверняка, потому что?..
– Брось, Гудмунд. Не надо пытаться все исправить. Я просто рассказываю, ладно? И все. Просто выговариваюсь.
В наступившей тишине Сет слышал только, как Гудмунд дышит ему в ухо, явно что-то обдумывая, просчитывая.
– Значит, ты больше никому никогда не рассказывал?
– Нет. Кому я мог рассказать?
Гудмунд крепче прижимает его к себе в знак важности момента.
– Ничего ведь не изменить, – говорит Сет. – Но ты представь, что рядом с тобой вечно ходит какая-то тень. И все знают, что она есть, однако никто не скажет ни единого слова, пока она не превратится в пятого члена семьи, ради которого остальным приходится потесниться. И даже если ты заведешь
– Родичи в прошлом году обнаружили порнуху не той ориентации на моем планшете, – признается Гудмунд. – Угадай, сколько раз с тех пор эта тема поднималась в разговорах?
Сет оборачивается к нему:
– Яне знал. Наверное, крику было?
– Было бы. Но это ведь ничего страшного, просто переходный возраст. Перерастет, а пока будем ходить в церковь почаще и старательно делать вид, что ничего не случилось.
– А что я у тебя все время ночую, их не смущает?
– Не-а, – ухмыльнулся Гудмунд. – Им кажется, что ты на меня положительно влияешь. Зря я, что ли, приукрашиваю твои спортивные достижения?
Сет рассмеялся.
– Значит, у нас обоих замороченные родичи, притворяющиеся слепыми, – подытожил Гудмунд. – Хотя твои, признаю, чуть хуже.
– Это не хорошо и не плохо. Просто так сложилось.
– От этого «так сложилось» ты плачешь, Сетти, – мягко проговорил Гудмунд. – И это уже совсем нехорошо. – Он снова сжал Сета в объятиях. – Для меня, во всяком случае.
Сет промолчал, боясь, что голос дрогнет.
– По крайней мере, – радостно заявил Гудмунд, выдержав паузу, – иначе вы не переехали бы из Англии сюда. А если бы вы не переехали, я никогда не узнал бы об ЭТОМ.
– Хватит тянуть, – со смехом попросил Сет. – Ты же знаешь, что такое крайняя плоть.
– В теории, – кивнул Гудмунд. – Как подумаю, что у меня она была и кому-то хватило наглости взять и оттяпать ее без спросу…
– Прекрати, – велел Сет, снова со смехом шлепая Гудмунда по руке.
– Точно?
Обхватив Сета снизу, Гудмунд притянул его к себе целиком и уткнулся носом в затылок.
– Подожди!. – прошептал вдруг Сет.
Гудмунд замер:
– Что такое?
– Вот это.
– Что именно? – не шевелясь, уточнил Гудмунд.
Но как ему объяснить? Что именно?
Вот это – объятия Гудмунда, руки, которые ласково и надежно тебя держат и никуда не отпустят. Объятия, до которых сейчас, кажется, сжалась вся вселенная.
Вот это. И все.
– Да, ты большая загадка, – прошептал Гудмунд.