Больше чем это
Шрифт:
Джеймс видит это, и не успевает скрыть презрительную усмешку.
Наша компания чуть отошла от нас, но Логан возвращается.
— Чувак, если ты снова захочешь его ударить, только скажи — и я это сделаю. Но не смей рисковать своей рукой, университетская сборная будет не рада.
Джеймс в замешательстве прищуривает глаза, но затем до него доходит, и он широко их открывает.
— Ты тот самый Джейк Эндрюс?
Джейк лишь пожимает плечом и выпрямляется.
Джеймс переводит взгляд на меня.
—
Остальные, должно быть, слышат, что он сказал, потому что начинают гоготать.
— Спасибо, — отвечаю я с улыбкой Чеширского кота.
Джеймс, потупившись, качает головой. Когда он поднимает глаза, в них кипят эмоции.
— Послушай, Мик… — начинает он, но тут же шумно выдыхает. — Ты не могла бы попросить своего телохранителя оставить нас на минутку? — Он кивает в сторону Джейка.
Я смотрю на Джейка, потом на Джеймса.
— Не-а, — звонко отвечаю я.
Джейк рядом со мной сдерживает смешок, уткнувшись в мои волосы.
— Забудь, — бормочет Джеймс и поворачивается, чтобы уйти.
— Эй, Джеймс? — Он оборачивается и начинает идти назад, чтобы услышать, что я собираюсь сказать. — Как дела у Меган?
Джеймс застывает, открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрывает его, разворачивается и уходит. Надеюсь, навсегда.
Мы прощаемся с нашей компашкой, обещая увидеться с ними после свадьбы. Я и Джейк едем домой. Домой? Домой.
Работы с гаражом продолжаются. Трудно поверить, что термиты могли нанести такой ущерб, что им приходится его перестраивать. Хотя я не знаю, каким был их гараж.
Мы пакуем вещи и укладываем сумки в машину Джейка, по пути прощаясь с его семьёй. Я думала, что они прочитают нам лекцию о том, как нам жить в одном гостиничном номере, но, наверное, в их понимании это не сильно отличается от того, как мы живём в их доме.
У подъездной дорожки стоит Трэвис, один из рабочих. Милый парень, всегда улыбается мне и здоровается по утрам, когда я отвожу Джули в школу. Он видит меня, и на его лице появляется улыбка.
— Привет, Микайла. Как дела, солнышко?
Джейк забирает у меня сумку и несёт её в одной руке со своей. Другой рукой он крепко обхватывает мою ладонь и притягивает ближе к себе, направляясь к пассажирскому сидению своего пикапа. Затем он забрасывает сумки в багажник, проверяет, села ли я, а затем закрывает дверцу.
Но вместо того, чтобы сесть за руль, он подходит к Трэвису и что-то ему говорит. Похоже, он раздражён, а Трэвис поднимает руки вверх в знак капитуляции. Когда Джейк залезает в машину, у него красное лицо, брови нахмурены, а челюсти сжаты. Я ничего не говорю ему.
Мы проезжаем половину пути до аэропорта, но выражение его лица не меняется.
Я нерешительно беру его руку в свою, и это его немного успокаивает.
— Что случилось, Джейк? Что произошло с Трэвисом?
— Откуда ты знаешь, как его зовут? — огрызается Джейк.
— Как-то раз он представился мне, и всё. — Я ещё никогда его таким
— И ты запом… — Он резко поворачивается ко мне, но, увидев выражение моего лица, приходит в себя. — Прости, Кайла.
Джейк делает несколько глубоких вдохов.
— Меня просто достало, что этот мудак трахает тебя глазами каждый раз, когда видит.
— Джейк, он…
— Давай просто забудем об этом, ладно? На следующей неделе его уже не будет.
***
Свадьба оказывается прекрасной, маме бы понравилось. Ну а свадебный приём был просто потрясный.
Мы с Джейком немного перебрали со спиртным, и поэтому запинаемся, когда идём в наш гостиничный номер. Мы прилетели прошлым вечером и, после ужина с Лизой и её женихом, мгновенно уснули, стоило нашим головам коснуться подушек.
Лиза, будучи замечательной «тётушкой», снабдила нас небольшим количеством алкоголя, несмотря на то, что нам только по восемнадцать и всё такое прочее.
И вот мы, оба пьяные, сидим на полу, прислонившись спинами к кровати.
— А ты знаешь, что в Австралии можно выпивать с восемнадцати лет? — спрашивает Джейк.
— Да ну на хрен? — Я залпом допиваю остатки пива из своей бутылки.
— Угу. — Он роется в пакете с орешками, пытаясь там что-то отыскать. — Водить машину тоже, по крайней мере, там, где мы жили. В некоторых других штатах можно с шестнадцати или семнадцати, или как-то так.
— А где ты жил?
— В Мельбурне.
— И как там?
— Мы остановились в пригороде, так что, хочешь верь, хочешь нет, но там было почти как здесь, только в Мельбурне больше светофоров.
— В детстве ты был плохим мальчиком? — спрашиваю я.
— Это звучит как-то сексуально и одновременно противно, — смеётся он.
Я шлёпаю его по плечу, Джейк притворяется, словно ему больно, и потирает его.
— Эй, я имел в виду, что мне было, типа, лет четырнадцать, когда мы вернулись в Штаты, и там я был обычным малолетним хулиганом. Самым ужасным из всего, что я натворил, был нечаянно перевёрнутый горшок у цветочного магазина. Это произошло, когда я пытался научиться делать крутые трюки на скейтборде. — Я смеюсь. — Мне было так стыдно, что я сразу же во всём признался маме и умолял её заплатить за горшок. Она заставила меня извиниться перед владельцем магазина, а стоимость горшка возместила из моих карманных денег.
Я смеюсь ещё сильнее.
— Ты чертовски милый.
Джейк усмехается себе под нос.
На мгновение наступает тишина, и я кладу голову ему на плечо.
— Расскажи мне ещё что-нибудь. Про Австралию. Мы не особо много путешествовали, и я никогда не была за пределами Америки. Мы всё время планировали съездить на Филиппины на какой-нибудь семейный праздник, потому что оттуда родом был мамин папа, а моя мама наполовину филиппинка.
— А-а-а, теперь понятно, почему твоя кожа такого потрясающего оттенка, — говорит он и проводит пальцем по моей руке.