Больше, чем физрук
Шрифт:
– Самое время и место, чтобы ее огласить, – сказал я.
Но огласить эту теорию Соломону, разумеется, не дали. Не бывает же такого, чтобы Чапай взял и вот так просто получил ответы хотя бы на часть своих вопросов. Вечно какая-то фигня вмешивается.
Вот и на этот раз…
– Не знаю, что вы пьете, но следующий круг за мной, – донесся от дверей неприятно знакомый голос.
Я повернул голову и увидел, как Пятый Меч Дома Красных Ветвей, обманчиво безобидный на вид без своего носимого арсенала и одетый чуть ли не в
– Привет, Гвейн, – сказал Соломон. – Тебя-то мы и ждали.
Глава 14
Явление Гвейна народу не явилось большим сюрпризом, но все же легкость, с которой нас находили головорезы из Дома Красных Ветвей, была неприятной.
Пятый Меч придвинул себе стул от соседнего столика, уселся, и, как и обещал, высыпал в приемный лоток пару пригоршень золота.
Мы заказали себе по пиву, и он тоже.
Сделал глоток, скривился.
— Синтезированное пойло всегда отвратительно, – сказал он.
– Ты должен знать, сколько здесь стоят натуральные продукты, — сказал Соломон. – И то, что в таких заведениях их никогда не бывает.
— Впрочем, Альвион ценят не за изысканность здешней кухни, — согласился Гвейн. — Что ж, начну с комплиментов. Это была красивая игра.
Соломон сдержанно кивнул. Возможно, это и был комплимент, но он себя в этой игре победившей стороной явно не чувствовал.
– Передай мое восхищение своему портальному специалисту.
— Обязательно передам, – сказал Гвейн. — Ему удалось пережить твою ловушку.
– Премного за него рад.
— А теперь к делу. Ты выступил против нас, и заплатил за это одной жизнью, – сказал Гвейн. — На данный момент у нас нет к тебе претензий, и это последний момент, когда ты можешь уйти без потерь.
– Вы так боитесь моего посмертного квеста? — спросил Соломон.
– Мы ничего не боимся, -- сказал Гвейн. – Но нам известно, что ты поставил на кон и сколько найдется желающих на этот приз. Дом выстоит, но зачем нам ненужные потери? Зачем создавать лишние проблемы на пустом месте?
– Я сожалею, но нам придется продолжить конфронтацию, – сказал Соломон. – Я уже говорил, у меня с этими игроками совместный квест.
– Что за квест? – спросил Гвейн.
– Ты же знаешь, такой информацией не делятся.
– Знаю, – подтвердил Гвейн. – Но мне просто любопытно, что заставляет тебя идти на такой риск.
– За моей головой охотились ребята и покруче вас, – сказал Соломон.
– Наверняка, – согласился Гвейн. – Но обладали ли они нашей дотошностью? От лица Великого Князя нашего Дома хочу заявить тебе, что если ты не отойдешь в сторону, мы будем преследовать тебя до тех пор, пока ты не умрешь окончательной смертью.
– И все же, – сказал Соломон.
– Я слышал, раньше ты был более договороспособным.
– Все меняется, – сказал Соломон. – Но в память
– Я весь обратился в слух, – объявил Гвейн, сделал еще глоток и снова поморщился.
– Ты мог бы выбрать вино, – заметил Соломон.
– Вина здесь еще более отвратительны. Итак?
– Вы дадите нам две недели, – сказал Соломон. – И я отменю свой посмертный квест.
Эльф задумался.
– Из этого я делаю вывод, что за две недели должно произойти какое-то событие, которое позволит тебе избежать смерти от наших рук, – сказал он. – По крайней мере, ты на это рассчитываешь, поскольку не думаю, что тобой вдруг овладела тяга к самоубийству. Но я даже не могу представить, что же это может быть.
– Это исключительно от недостатка воображения, – сказал Виталик.
Эльф смерил его таким взглядом, каким удостоил бы и внезапно заговорившую табуретку. Может быть, ушастые просто нежить не любят?
Вообще, не люблю я такие ситуации. Всего пару часов назад мы убивали друг друга, и кое-кто кое-кого даже убил, а теперь сидим за одним столом и ведем разговоры, притворяясь цивилизованными людьми. В моей системе координат это неправильно.
А еще моя худшая половина подсказывала мне, что здесь что-то не так.
– Давай рассуждать здраво, – предложил Гвейн, продолжая разговаривать только с Соломоном, будто нас здесь и вовсе не было. – Ты устроил нам пару сюрпризов, убил несколько воинов…
– Несколько? – уточнил Виталик. – А точно не несколько десятков, к хренам?
– … но ты должен понимать, что в долгосрочной перспективе тебе эту битву не выиграть, – сказал Гвейн. – Твои ресурсы велики, но они несопоставимы с могуществом нашего Дома. И ты не сможешь бежать вечно, даже если будешь бежать очень быстро. Одна осечка, она небольшая ошибка – и ты мертв. Ты знаешь, как это случается, ты уже видел.
И самое поганое, что по большому счету эльф был прав.
Соломон не тянул. Только счастливое стечение обстоятельств позволило нам выбраться живыми из мира с повышенной гравитации. Не стоило забывать, что даже несмотря на то что Соломон навязал эльфам схватку на своих условиях, он ее проиграл. Даже наполовину парализованный Гвейн уделал его всего за несколько минут.
А ведь где-то там есть еще четверо, которые еще круче.
Мы с Виталиком на этом рынке вообще не котировались. В обычных условиях Гвейн мог бы прирезать нас одной левой, правой записывая сочиненный на ходу сонет.
Ну, если бы у него была склонность к сочинению сонетов.
Соломон молчал, обдумывая сказанное, и это было недоброе молчание, не сулящее ничего хорошего. Осталось только понять, кому именно оно не сулит ничего хорошего. Эльфам или нам?
Как уже говорилось выше, Соломон не тянул, и, будучи относительно вменяемым человеком, он не мог этого не понимать.