Больше, чем любовь
Шрифт:
– Я снился тебе? Да?
– Да. И это были такие… эротические сны.
– Ты тоже мне снилась. И, представь себе, во сне мы занимались любовью.
– Значит, судьба?
– А ты сомневалась?
– Нет. Уже нет.
Тут в гостиной зазвонили часы.
– Десять! Мне пора.
– Сын ждет?
– Нет, мама. Димка на даче с садиком.
– Позвони ей. Пожалуйста, останься, – попросил Боря. – Пойми, для меня это очень важно.
– Почему?
– Поверишь ли, с тех пор как я познакомился с тобой, ни одну женщину я не просил остаться на ночь.
– А их было много?
– Не мало, – просто ответил он, – но ни одной из них я не мечтал сказать: «доброе утро». Ты понимаешь?
– Да, кажется.
– Вот уже пять лет, просыпаясь, я мечтаю увидеть тебя рядом, только тебя.
– А раньше ты влюблялся?
– Было однажды. Я только окончил институт, стал работать администратором в том ресторане, ну, ты помнишь… Она была там бухгалтером. Постарше меня лет на пять, но красавица. В курс дела меня вводила, уму-разуму учила. Мне показалось, что влюбился, и мы стали жить вместе. Но спустя несколько месяцев я ощутил, что она подминает меня под себя, воли лишает. Сильная была женщина, пожалуй, даже слишком… А я и сам сильный. Быть подкаблучником – это не для меня. Так что до ЗАГСа дело не дошло. В общем, мы разошлись и, как выяснилось, очень своевременно. Вскоре она оказалась под следствием, а еще через полгода – за решеткой.
– Ужас какой! – охнула Наташа. – А ты?
– Это было по старым делам, когда я еще в ресторане не работал. Троих посадили. В результате я стал молодым директором. Но, если честно, в душе я благодарен этой женщине…
– За что?
– Рядом с ней я повзрослел, понял, что по характеру я – лидер, и подчиняться кому бы то ни было просто физически не могу. Если человек сильнее меня, мне с ним трудно ужиться. Еще понял, что с женщинами лучше не доходить до совместной жизни – без настоящей любви это обременительно. Понял, что не смогу полюбить женщину, которая умнее и сильнее меня. Ну, и главный урок – дела нужно вести аккуратно.
– А у нее в бухгалтерии был непорядок?
– Да нет. Я про другие дела. Это неважно.
Наташе сейчас тоже было неважно, о каких делах он говорит.
– Я позвоню маме, где телефон?
Боря прошел в смежную со спальней гостиную, и она опять залюбовалась им. Его тело казалось ей совершенством – такие ваяют из мрамора. Через минуту он протянул ей трубку без провода, но с антенной.
– Что это? – удивилась Наташа.
– Домашний радиотелефон. Нажми на эту кнопку – видишь зеленый огонек? Теперь набирай номер.
– Никогда такого не видела!
– Да их всего пара десятков в городе, а за бугром обычная вещь.
Наташа предупредила маму, чтобы не ждала ее сегодня, сказала, что объяснит все позже, и нажала на ту же кнопку. Зеленый огонек погас.
– А ты знаешь, я такая голодная! – сообщила она, состроив жалобную физиономию.
– Я тоже, пошли на кухню.
– А твоя Арина Родионовна не обалдеет?
– Не Арина Родионовна, а Ирина Романовна, и в это время уже наверняка на кухню не выйдет. Надевай мою рубашку, женского халата я в доме не держу.
Сам он накинул синий махровый халат и повел Наташу по коридору.
По пути она спрашивала:
– Это что?
– Вторая спальня, для гостей.
– А это?
– Кабинет.
Наталья заглянула в обе комнаты. У окна в кабинете стоял старинный письменный стол, на нем лампа под зеленым абажуром. Поражало обилие книг, ими были заставлены все стены до потолка, а потолок под четыре метра.
– Прямо профессорский кабинет! – прокомментировала она.
– От старых жильцов осталось. Хозяин и правда, профессор, но давно на пенсии. На этой стенке – мои личные книги, но их не так уж мало, полтысячи томов.
Она с интересом осмотрела полки. Одна была сплошь заставлена литературой по экономике, а остальные – художественной. Здесь был не только стандартный «макулатурный набор», который имеется в каждой советской семье, но и библиотека
– А мебель в гостиной тоже от старых хозяев?
– Не вся. Кое-что я прикупил в том же стиле, вот часы, например, которые звонят в точности как Биг Бен. Но я готов их выбросить, потому что они тебя отвлекают…
Просторная кухня оказалась современно и рационально оборудованной. Боря сделал несколько бутербродов с колбасой, с сыром и положил их в микроволновку. Через минуту все было готово.
– Шампанское, коньяк?
– А можно и то, и другое?
– Не возбраняется, и вообще – сегодня нам можно все!
Он вручил ей бутылки, сам взял поднос с бокалами и тарелками.
– Слушай, а как получилось, что у тебя такая большая квартира? – спросила Наташа, идя за ним по коридору.
– Если честно – квартира не моя, я здесь даже не прописан.
– Как? – поразилась она.
– Ну, это длинная история.
– Все равно, расскажи.
Они по-турецки уселись друг против друга на кровати, между ними стоял поднос. Пробка от шампанского полетела под потолок и, упав, закатилась под кровать. Наташа чуть было не полезла ее искать, но Боря остановил:
– Не надо, лучше выпьем за то, что мы, наконец, вместе!
Опустошив бокал, она взялась за бутерброд, и поторопила:
– Ну, рассказывай!
– Года три назад я был в гостях, тут, неподалеку. Возвращался поздно, иду, ищу такси. А зима, гололед, темень. Вдруг слышу: кто-то скулит. Думал, щенок – ей богу, похоже. Оказалось, не щенок, а старушка – упала, а кричать не может, у нее с горлом что-то, как раз из дежурной аптеки шла с лекарством. Поскользнулась, и уже давно лежит и поскуливает в подворотне. С улицы ее не видно, а во двор давно никто не проходил, время-то – за полночь. Я побежал, нашел работающий автомат, «скорую» вызвал. Вернулся и бабулю спрашиваю: кого известить, внуки, дети есть? Нет, говорит, одна я, только соседи, но они очень приличные люди. А бабулька – такая, знаешь, милая. Настоящая питерская интеллигентная старушенция, шестидесяти семи лет. «Скорая» приехала, сказали – перелом ноги. В таком возрасте это серьезно. И какой-то стих на меня нашел: стал я Ирину Романовну в больнице навещать. После лечения домой отвез, потом привозил раз в неделю кое-какие продукты – она еще три месяца из дома не могла выходить. И так мы с ней за это время сдружились – прямо как бабушка она мне стала, или мать. Бабушек у меня никогда не было, а мама… Я семнадцать лет с ней по разу в год вижусь, да и то тайком от отца… Короче, из рассказов Ирины Романовны я узнал, что ее соседи мечтают обменяться, разъехаться, да никак. Ну, я варианты продумал, с людьми поговорил. Не скрою, немного потратился… В результате одна семья живет в Псковской области – это профессор с женой, он старенький, ему свежий воздух только на пользу, а жена давно мечтала в деревню вернуться. Вторая пара – в моей двухкомнатной на Комендантском, третья – у меня на даче. А я здесь, хотя и не прописан.
– А если вдруг они передумают?
– Это вряд ли. Все получили, что хотели, и детей ни у кого нет. А вот от «кирпича на голову» застраховаться сложнее. Ну, в крайнем случае, перееду обратно в свой кооператив. Хотя очень не хочется после такого простора в 137-ю серию. Но я над этим вопросом работаю, и может быть, что-то вытанцуется.
– А где у тебя дача?
– В Сестрорецке. Купил как раз в тот год. Там теперь и живут прежние жильцы, занимают треть дома – комната, кухня и веранда. Они недавно на пенсии, мечтали за городом в земле потихоньку копаться, а своей дачи не имелось. Теперь они на всем готовом: дом кирпичный с удобствами, даже телефон есть. А у меня дача присмотрена… Слушай, а давай отправим туда твою маму с Димкой? – вдруг предложил Боря. – Когда у нее отпуск намечается?