Больше чем люди

Старджон Теодор Гамильтон

– У твоего горла нож. Я Гип Барроус. А теперь посиди спокойно и подумай.

Губы Джерри изогнулись в улыбке, но только из-за натяжения по бокам шеи. Сквозь эту не-улыбку со свистом вырывалось его дыхание.

– Что ты собираешься сделать?

– А ты что бы сделал?

– Убери эту штуку с моих глаз. Я ничего не вижу.

– Ты видишь все, что нужно.

– Барроус. Выпусти меня. Я ничего тебе не сделаю. Обещаю. Я многое могу для тебя сделать, Барроус. Могу дать тебе все, что захочешь.

– Морально убивать чудовище, - ответил Гип.
–

Скажи мне кое-что, Джерри. Правда ли, что ты способен прочесть все мысли человека, заглянув ему в глаза?

– Отпусти меня. Отпусти, - шептал Джерри.

С ножом у горла чудовища, в огромном доме, который может принадлежать ему, с ожидающей девушкой, чью тревогу за себя он ощущал, как дуновение свежего воздуха, Гип Барроус подготовился к своему этическому поступку.

Когда повязка спала, в круглых необычных глазах появилось удивление, его хватило, чтобы на мгновение отогнать ненависть. Гип опустил нож. Он собрал своп мысли, снизу доверху. Отбросил нож. Тот застучал по плиткам пола. Изумленные глаза проследили за его падением, потом вернулись. Зрачки начали вращаться...

Гип наклонился ближе.

– Давай, - негромко сказал он.

Много времени спустя Джерри поднял голову и снова встретился взглядом с Гипом. Гип сказал:

– Привет.

Джерри неуверенно посмотрел на него.

– Убирайся отсюда, - прохрипел он.

Гип сидел неподвижно.

– Я мог бы убить тебя, - сказал Джерри. Он чуть шире раскрыл глаза.
– И все еще могу.

– Но не убил.
– Гип встал, подошел к ножу и поднял его. Вернулся к Джерри и быстро разрезал путы. Потом снова сел.

Джерри сказал:

– Никто никогда... Я никогда...
– Он встряхнулся и глубоко вздохнул.
– Мне стыдно, - прошептал он.
– Никто никогда не заставлял меня стыдиться.
– Он посмотрел на Гипа, и на лице его снова отразилось удивление.
– Я много знаю. Могу узнать все обо всем. Но я никогда.., как ты все это понял?

– Просто натолкнулся, - ответил Гип.
– Этику нельзя отыскать. Это способ мышления.

– Боже, - сказал Джерри, закрыв лицо руками.
– Что я наделал.., что я только наделал...

– Ты еще можешь сделать, - мягко напомнил ему Гип.
– А за то, что сделал, ты дорого заплатил.

Джерри осмотрел огромное помещение с застекленными стенами. Все здесь массивное, дорогое, богатое.

– Заплатил?

Гип, опираясь на обрывки собственных воспоминаний, сказал:

– Вокруг тебя люди, но ты одинок.
– Он сухо улыбнулся.
– А что, Джерри, у сверхчеловека голод тоже сверхчеловеческий? А одиночество?

Джерри медленно кивнул.

– Ребенком мне было лучше.
– Он содрогнулся.
– Холодно...

Гип не понял, о каком холоде он говорит, но не стал спрашивать. Он встал.

– Схожу за Джейни. Она считает, что я мог убить тебя. Джерри сидел молча, пока Гип шел к двери. Потом сказал:

– Может, ты и убил. Гип вышел.

***

Джейни была в маленькой прихожей с близнецами. Когда Гип вошел, Джейни слегка повернула голову, и близнецы

исчезли.

Гип сказал:

– Я мог бы сам им сказать.

– Расскажи мне, - ответила Джейни-- Они узнают. Он сел рядом с ней. Она сказала:

– Ты не убил его.

– Нет.

Она медленно кивнула.

– Я все думала, что почувствую, если он умрет. Но.., не хочу этого знать.

– С ним будет все в порядке, - сказал Гип. Он встретился с ней взглядом. Ему стало стыдно.

Она съежилась, сжалась, закрыла мысли. Это ожидание, но не такое, как раньше, потому что в этом ожидании она наблюдала за собой, а не за ним.

– Это все, что я смог сделать. Мне пора уходить.
– Он перевел дыхание.
– У меня много дел. Нужно разыскать свою пенсию. Найти работу.

– Гип...

Только в такой маленькой комнате, в полной тишине, он смог расслышать ее.

– Да, Джейни.

– Не уходи.

– Я не могу остаться.

– Почему?

Он подумал, потом сказал:

– Ты часть чего-то. Я не хочу становиться частью того, кто сам.., часть чего-то.

Она подняла к нему лицо, и он увидел, что она улыбается. Он не поверил, поэтому долго смотрел, пока не поверил. Она сказала:

– У гештальта есть голова и руки, есть внутренние органы и мозг. Но в любом самое человеческое то, что он узнает.., и заслуживает. Это нельзя получить, когда ты молод; если вообще получаешь, то после долгих поисков и глубокого убеждения. После этого найденное становится его подлинной частью, пока он остается жив.

– Не понимаю, о чем ты. Ты хочешь сказать, что я.., я могу стать частью... Нет, Джейни, нет.
– Он не мог скрыться от ее уверенной улыбки.
– Какой частью?
– спросил он.

– Самой чопорной, той, что никогда не забывает правила. Той, которая вдохновенно изобрела этику, которая изменила правила, называемые моралью. Этот негромкий внутренний голос!
– фыркнул он.
– Да будь я проклят!

Она коснулась его.

– Не думаю, что будешь.

Он перевел взгляд на закрытую дверь, ведущую в большую застекленную комнату. Потом сел рядом с Джейни. Они принялись ждать.

***

В застекленной комнате было тихо.

Долго слышалось только затрудненное дыхание Джерри. Неожиданно даже оно прекратилось, потому что что-то произошло, кто-то заговорил.

Вот снова.

Добро пожаловать.

Голос молчаливый, без слов. А вот и другой, тоже молчаливый.

– Это новенький. Добро пожаловать, дитя. Новый голос:

– Ну, ну, ну! Мы думали, ты никогда это не сделаешь.

– Ему нужно было сделать. У нас давно не было новичков..

Джерри поднес руки ко рту. Глаза у него выпучились. В сознании послышалась приветственная музыка. А с ней тепло, смех, мудрость. Последовали представления; каждый голос стал отдельной личностью, в сопровождении чего-то, напоминающего ранг или статус, а также представление о физическом расположении, о месте. Но в терминах дальности голоса не различались. Они все были здесь или все одинаково близко.