Больше чем счастье

Ричмонд Эмма

— Это все беременность, я стала плаксой. — Заглядывая в Нитины глаза, она молчаливо умоляла поверить ей на слово.

— Это не имеет отношения к Чарльзу?

— Конечно нет. Что, по-твоему, он мог мне сделать? Побить?

— Нет, ну ты же, наверное, видишь, догадываешься, когда он злится? — выпалила Нита.

— Такого не бывает, — спокойно ответила Мелли, — он никогда не злится.

— Никогда? — недоверчиво переспросила Нита.

— Нет, никогда. — Во всяком случае, столько, сколько она его знает, подумала Мелли. Впрочем, чтобы на кого-то злиться, надо быть неравнодушным, а Чарльз равнодушен, во всяком случае, к ней. Нет. Ему

не безразличны деловые отношения, лошади, гонки, — едва ли можно нажить состояние, оставаясь всегда мягким и добрым, — Мелли, во всяком случае, в этом сомневалась. Но до сих пор она видела в нем только хорошее. Он горевал после смерти Лорана, она догадывалась, что у него было нелегкое детство, но ей ни разу не довелось видеть, чтобы он терял самообладание. Может, ждал, что представится случай посерьезнее? Впрочем, не бывал он при ней и равнодушным, безжалостным — до вчерашнего дня. Подавив вздох, она заставила себя беззаботно сказать: — Поднимайся, пошли вниз, позавтракаем и решим, чем нам заняться.

Впервые с тех пор, как они поженились, не Чарльз подвинул ей стул, не Чарльз налил ей кофе. Небольшую церемонию осуществил Жан-Марк, не суетливо, с достоинством.

— M'sieu вынужден был уйти, madame, — сообщил он. — Но он просил передать вам, что сегодня вернется пораньше, чтобы успеть отвезти вашу подругу и вас в казино. M'sieu полагает, что мадемуазель Причард будет интересно.

— Спасибо, Жан-Марк, — спокойно ответила Мелли. — Конечно, интересно.

— Есть ли у вас ко мне поручения?

— Нет, думаю, мы уедем сегодня на целый день.

— В таком случае я приступаю к выполнению своих ежедневных обязанностей. — Любезно кивнув обеим дамам, он удалился и закрыл за собой дверь.

Фыркнув от смеха, Нита несколько подпортила спектакль.

— Ой, Мелли, он просто душка, он что, всегда так с тобой разговаривает?

Улыбнувшись, Мелли кивнула:

— Как правило. Иногда говорит по-французски, чтобы проверить меня, иногда по-английски, чтобы пристыдить. Итак, куда ты хочешь сегодня пойти? Пройтись по магазинам здесь, в Довиле? Или съездить в Онфлер? Канн?

Робко, будто она опасалась быть надоедливой, Нита решилась прощупать:

— А Байе очень далеко отсюда?

— Байе? Да нет, примерно час езды, может, чуть больше. А ты что, хочешь посмотреть гобелены?

Кивнув, Нита затарахтела:

— Я всю жизнь мечтала там побывать. Еще с тех пор как нам о них рассказывали в школе! Все-таки далековато, может, ты не совсем хорошо себя чувствуешь для такой утомительной поездки…

— Нита, я же всего-навсего беременна. Я не больна! И Байе вовсе не далеко! — Несколько минут она задумчиво глядела на подружку, стараясь хотя бы на время отделаться от неприятных мыслей, а затем, тряхнув головой, сказала: — Решено. Поедем прибрежной дорогой. Я могу показать тебе береговые плацдармы, ты посмотришь мемориал на скале в Пуэн-дю-Ок, где подполковник Джеймс Раддер с последними из своих храбрецов штурмовал тридцатиметровые скалы в день высадки, чтобы захватить вражеские укрепления, защищавшие подходы к плацдармам Омаха и Юта со стороны суши. Там все, как было: доты, огневые позиции, орудия, мне кажется, ровно столько, сколько осталось после войны.

— И там можно пройти? — удивилась Нита.

— Да. Должна сказать, я первый раз тоже очень удивилась. В Англии все обнесли бы забором, отвезли бы орудия в безопасное место. Оставили бы надписи на стенах, а все же здесь, — добавила она скорее для

себя, — здесь как-то больше уважения. — Стараясь взять себя в руки, встряхнуться, она предложила более весело: — Можем заглянуть ненадолго в Военный Музей, если захочешь — стоит того, — потом заехать на Американское кладбище… Недалеко оттуда есть неплохое место, где можно перекусить. А потом в Байе, и ты непременно должна увидеть собор…

— Но мы же еще пойдем вечером в казино, ты не слишком устанешь?

— Ей-Богу нет! — воскликнула Мелли, быть может, даже излишне решительно. Будет куда лучше, если у нее не останется времени, чтобы задумываться. Горечь разрыва с Чарльзом, еще более досадная оттого, что он был так нежен с ней накануне, перед тем как явилась Нита, чтобы все испортить, заслонила беспокойство о ребенке, заставила ее забыть о том, что она нуждается в покое.

Весь этот долгий и утомительный день она без устали твердила себе, что на самом деле сердца не разбиваются — просто немного болят и саднят. Но, увы, чувствовала, что ее сердце буквально разрывается на части. Бродя вместе с Нитой по местам, куда привозил ее когда-то Чарльз, она притворялась, что подвергает проверке свою решимость вести себя, как ни в чем не бывало. Где бы они ни шли, где бы ни останавливались, все напоминало ей о другом дне, дне радости и печали, теплоты и единения. Дне, когда он и она были самыми лучшими друзьями.

— Комок подступает к горлу, правда? — тихо спросила Нита, когда они смотрели на уходящие вдаль ряды белых крестов на Американском кладбище.

Мелли, и сама в который раз разволновавшись, молча кивнула. Столько смертей, тысячи и тысячи, здесь все земные дела кажутся такими сиюминутными, мелкими.

— Пора. Пойдем немного перекусим.

В Довиль они вернулись, когда было уже больше семи, и застали Чарльза в гостиной за чтением. Увидев их, он отложил газету и любезно поднялся им навстречу.

— Привет, — он улыбнулся Ните. — Его улыбка не отражалась в неподвижных серых глазах, но это смогла заметить лишь одна Мелли. — Удачно провели день?

— Потрясающе! — зачирикала Нита. — Ездили к месту высадки, потом в Байе. Везде так и веет историей! А гобелены! Вы их видели?

Он ответил не сразу, вначале внимательно посмотрел на Мелли, а затем сказал:

— Да, я тоже первый раз удивлялся, представлял себе что-то вроде обычных ковров.

— Да. Гигантский труд. Потрясающе! И вы обе, конечно, безумно устали.

— Я — да! — заявила Нита. — Так что одному Богу известно, как себя чувствует Мелли! — Забравшись на диван, она сбросила туфли.

— Одному Богу известно, как себя чувствует Мелли, — повторил он тихо, и Мелли почудилось, что его голос стал немного добрее. С любезностью, которая показалась Мелли напускной, он спросил Ниту — Слишком устали, чтобы идти со мной вечером?

— Ни в коем случае, — весело возразила она. — Мне только надо немного выпить, полчасика передохнуть, и я — как огурчик!

— Отлично. — Он повернулся к жене. — А тебе, Мелли, я думаю, лучше остаться дома и отдохнуть. Ты помнишь, что сказал доктор, — ты не должна рисковать здоровьем ребенка. Да и своим тоже, — добавил он, пожалуй, поздновато для того, чтобы его последние слова прозвучали достаточно убедительно.

— Да, — согласилась она, — хотя я не так много была на ногах. Больше сидела в машине. Стараясь избегать его взгляда, она продолжала: — Ну, я, пожалуй, пойду, немного полежу. Во сколько ты хочешь выйти? Около девяти?