Больше чем скандал

Робинс Сари

Кэтрин пожала плечами.

– Он… – Ее глаза вспыхнули, но она постаралась подавить боль. – У него нашли часы директора Данна… Сущая мелочь, вся их ценность разве что в отделке! – Кэтрин охватила ярость, и она сжала кулаки с такой силой, что кончики ногтей впились в ее ладони. Она задыхалась от разрывающей ее сердце боли.

Сильные руки Николаса обхватили ее за плечи.

– Этот подонок получит по заслугам. – Редфорд кипел холодной яростью. – Если он попадется мне в руки, я лично с ним расправлюсь.

– Безвозвратная

потеря вопиет об отмщении, – хрипло проговорили у порога.

Кэтрин вскинула голову и попыталась смахнуть застилавшие глаза слезы. Она с трудом узнала голос Маркуса, так сильно его изменили волнение и горе.

Синяк под его глазом приобрел зеленоватый оттенок, а губы все еще оставались опухшими. Он успел переодеться, однако выглядел так, словно ему совершенно безразлично, что на нем надето. Шейный платок цвета слоновой кости, повязанный кое-как, свисал из-под его расстегнутого сюртука. Полосатый жилет сидел как-то странно. И хотя белые панталоны Маркуса по-прежнему сияли чистотой, его сапоги покрывала грязь, и он тяжело опирался на костыли.

Кэтрин была несколько удивлена тем, что в такое время он не забыл о необходимости продолжать маскарад. Впрочем, директор Данн, несомненно, желал бы, чтобы его сын сохранял контроль над ситуацией даже в такое время.

Редфорд обернулся.

– Данн. – Он произнес это имя очень резко, намеренно не упоминая чин Маркуса.

Ни один из мужчин даже не попытался пожать другому руку и не произнес слов приветствия.

– Я слышал о вашем возвращении, – отрывисто бросил Редфорд.

Подчеркнуто игнорируя его, Маркус повернулся к Кэтрин:

– Я послал за своими вещами.

Пытаясь вернуть мыслям ясность, Кэтрин тряхнула головой:

– За вещами?

– Вам наверняка понадобится помощь. Мой… – его голос сорвался, а лицо застыло, словно каменная маска, – мой отец наверняка хотел бы видеть меня здесь.

– И с каких это пор, черт побери, желания вашего отца вам небезразличны? – выпалил Редфорд, делая шаг вперед. – Все эти годы он посылал вам письма, но не получил ни одного ответа. Он жаждал услышать от вас хоть слово, он боялся, что вас нет в живых…

– Мои взаимоотношения с отцом – не ваше дело, – голос Маркуса дрожал от ярости.

– Мое, если они задевают интересы Андерсен-холла, – возбужденно возразил Редфорд. – Семь лет назад вы повернулись спиной и к этому приюту, и ко всем его обитателям. Поэтому не воображайте, что вам будет позволено возращаться сюда, когда вздумается.

– Отец не возражал против моего приезда, – перебит Редфорда Маркус, окинув его ледяным взглядом.

– Ну конечно, разве он мог возразить, будучи святым! Однако это не значит, что вы заслуживаете прощения!

– Слушайте, вы, проклятый лизоблюд! У вас не было собственного отца, и поэтому вы решили присвоить моего?!

От их криков в голове у Кэтрин прояснилось, и горе нахлынуло на нее с новой силой. На ее плечи навалилась

непосильная тяжесть.

– Остановитесь! – закричала она, прижимая руки к груди. – Я этого не вынесу!

Казалось, мужчины только сейчас вспомнили о ее присутствии, но все равно продолжали смотреть друг на друга с настороженностью, за которой скрывалась давняя неприязнь.

Редфорд передернул плечами.

– Если бы я мог поверить в истинность перемен, произошедших в вашем сердце, тогда, возможно…

– Проклятье, да кто вы такой, чтобы судить меня? – прорычал Маркус.

Приблизившись к письменному столу, Кэтрин тяжело оперлась на него. Чувства переполняли ее, она была совершенно разбита Маркус двинулся к нему.

– Вы, мистер Редфорд, не принадлежите к тем, кто положил свою жизнь на алтарь короля и Отечества…

– Нарядившись в военную форму, человек еще не приобретает благородство, – бросил в ответ Редфорд.

– Превратившись в лакея – тоже…

– Я не вынесу, – Кэтрин почти шептала. – Это слишком… Слишком.

– Я поступал, как считал должным.

Редфорд фыркнул и скрестил руки на груди.

– Каждому свое.

Внезапный гнев охватил Кэтрин, будто пламя, и заглушил отчаяние.

– Да опомнитесь вы оба, наконец!

Редфорд повернулся к ней:

– Но сама посуди…

– Я бы попросил вас, Кэт, – Маркус нахмурился. – Вы не должны говорить с нами, как с детьми.

– Тогда не ведите себя как дети! – Желание закричать или заплакать охватило девушку с такой силой, что ее даже затрясло. – Пожалуйста, попытайтесь найти общий язык, если не ради меня, то хотя бы ради памяти директора Данна.

Редфорд задумчиво замолчал. А Маркус смотрел на Кэтрин изучающе, словно на неведомое доселе существо.

– Вы оба потрясены, я понимаю. Это ужасно… – ее голос прервался. – И все же, если вы не поладите, мне придется отсюда уйти. – Сложив ладони, она умоляюще посмотрела на молодых людей. – Хотите вы или нет, но вам придется стать плечом к плечу и взглянуть беде в лицо. Ради детей, ради приюта… На карту поставлено нечто большее, нежели ваши амбиции и детские обиды.

Мужчины обменялись угрюмыми, но примирительными взглядами.

Кэтрин указала на испачканный кровью пол.

– Забудьте о взаимной неприязни и постарайтесь отыскать того, кто это сделал.

Маркус и Редфорд посмотрели на пол. Оба старались скрыть свои эмоции, хотя их горе было слишком очевидным. «Может быть, они так настроены друг против друга именно потому, что очень похожи», – мелькнуло в голове у Кэтрин. Но девушка слишком устала, чтобы развивать эту мысль дальше. Сейчас ей просто хотелось, чтобы они вели себя подобающим образом.

– Ты права, – признал Редфорд, расправляя плечи. – Мы неудачно выбрали и время, и место. – Но по промелькнувшей в его темных глазах злобе можно было понять, что он обязательно найдет подходящие обстоятельства.