Больше не люблю тебя, жена

Голд Лена

Ненавижу чувствовать себя такой беспомощной. С каждым километром боль все сильнее давит на грудь. Словно каменная плита. Меня наполняет безысходность, и я не знаю, как с этим справиться. Я всё еще еду, а в голове только темнота. Мир вокруг продолжает двигаться, я же будто застряла.

Вдруг оказываюсь во дворе. Заезжаю в гараж и некоторое время просто сижу за рулём в тускло освещенном помещении. Светится лишь небольшая лампочка на потолке, и я, устремив на нее взгляд, снова чувствую, что задыхаюсь.

Где-то

звонит телефон. Звонки Михаила я не принимаю, но сейчас на экране имя Оли.

— Алё, Оль, — всхлипываю.

— Я внизу, Саш. Ты приехала уже?

— Да, я в гараже. Подойди, пожалуйста. Тут цветы и шоколадки.

— Минуточку.

Открываю багаж и застываю, увидев огромный букет красных роз. В истерике смеюсь, запрокинув голову.

— Идиот, кретин, — рычу от злости. — Идиот! — буквально кричу. — Захлопываю дверцу багажника и вылетаю наружу.

Воздух! Мне нужен воздух!

— Сашуль… — Теплая ладонь Оли ложится на мое плечо. — Что случилось, родная?

— Он хочет развода! — Губы дрожат. — Я даже не успела рассказать ему! Не успела! Он заткнул мне рот своим вопросом, готовы ли документы о разводе! Прямо перед Денисом!

— Ох, — только и успевает сказать Оля.

Я снова возвращаюсь к машине. И забрав букет, который непонятно каким образом оказался в моей машине, несу его к мусорному баку. Мне от него ничего не нужно! НИ-ЧЕ-ГО!

Оля за несколько раз поднимает в квартиру подарки и цветы, а меня просит привести себя в порядок. Принять душ. Что я и делаю. Но перед тем, как отправиться в ванную, ставлю телефон на беззвучный, чтобы звонки не действовали на нервы.

— Ну как ты себя чувствуешь? — спрашивает Оля, кивая на стул напротив себя. — Садись, ужинать будем.

— Аппетита нет, — вымученно улыбаюсь я, опускаясь на стул и обхватывая пальцами кружку с горячим чаем.

— Слушай, я вот думаю… Ну, может, Миша это специально так? Я, конечно, понятия не имею, что у вас там за страсти, но он тебе уже раз двадцать, наверное, позвонил, пока ты в ванной была.

— Плевать, — отзываюсь тихо. — Любящий мужчина никогда не причинит боль жене. И уж тем более не при человеке, который горит желанием, чтобы наш брак разрушился.

Оля хмурится.

— Ну вот… Получили ответ на свой вопрос. Саш, это точно для того, чтобы вытащить тебя из этой ситуации. Иначе зачем взрослому и умному человеку устраивать сцену при Денисе? Может, всё-таки выслушаешь Михаила? Вон, он снова звонит. Вибрацию чувствуешь?

— Не хочу я его слушать, — отбиваюсь резко. — Чтобы вытащить меня из дерьма, не нужно унижать и растаптывать. Я не тряпка, Оля.

Она

фыркает. Потом встаёт и сама идёт за мои телефоном. Кладет его на стол передо мной и садится.

Семь пропущенных от мужа. Один — от адвоката.

Набираю юриста.

— Здравствуйте, Мирослав Дмитриевич, — здороваюсь, едва он берет трубку.

— Александра, здравствуйте. Я освободился. Можем встретиться через час? Где скажете.

Выдыхаю, глядя на Олю. Откидываюсь на спинку стула и прикрываю глаза.

— Мирослав Дмитриевич, вы не могли бы оформить документы о разводе? От мужа я ничего не хочу. Делить нам нечего. Просто подпишем бумаги и разойдемся.

В трубке повисает тишина. Напряжение разрастается. А я не дышу, лишь жду, не желая открывать глаза.

— Конечно, Александра. Вы… уверены? Неожиданное решение.

— Уверена. — Я сглатываю, чувствуя горечь во рту. — Но, пожалуйста, пусть это останется между нами. Родители не знают. Я им сама все расскажу.

— Конечно. Тогда… до завтра? Я вам позвоню.

— Буду ждать.

Положив трубку, пялюсь на потолок.

— Блин, Саш, — шепчет Олька и сразу же вскакивает с места.

Кто-то стучит в дверь. И стучит так, будто пришел нас убить. Я вздрагиваю. Сердце колотится, потому что стук в дверь не прекращается.

— Откройте! — доносится крик.

Глава 16

Распахнув дверь, вижу мальчишку лет десяти. Рыдая, он бьет носком ботинка в другую дверь и зовет на помощь.

Босыми ногами подбегаю к нему и, сжав плечо, заставляю повернуться ко мне.

— Что случилось?

Глаза у него красные-красные, будто давно плачет. Трясется, будто торчал на морозе несколько часов.

— У меня… мама! Ей плохо! Помогите, пожалуйста!

Из соседней двери выходит соседка. В руках сковородка, словно собралась как минимум на войну.

— Чего вы хотите?! — кричит она.

— Ничего! Матери мальчика стало плохо, сейчас мы разберемся. Извините, — говорит Оля. — Мы не хотели вас беспокоить.

— Мама где? — спрашиваю я.

— Внизу!

Мы спускаемся на этаж ниже. Мальчишка открывает дверь и показывает, куда идти. Мы заходим в квартиру. Женщина лежит на полу на кухне. Она такая бледная… как неживая. На нее страшно смотреть.

— Скорую не вызывал?