Больше не люблю тебя, жена
Шрифт:
— Нет. Я телефон как назло потерял, а у мамы она на блокировке, включить не могу. А у нее сердце больное. — Он вытирает слезы рукавом олимпийки.
— Хорошо, сейчас вызовем скорую помощь. — Я достаю мобильный. — А ты перестань плакать. И скажи, как тебя зовут?
— Матвей. Сначала брату сообщите, пожалуйста!
Вызываю медиков и только потом набираю номер брата и передаю трубку ребенку. Мальчик разговаривает максимум минуту. Коротко объясняет ситуацию и просит брата
— У нее впервые такое? Твоя мама лекарства пьет?
— Пьет! Ей операция нужна! Братья днями и ночами работают, чтобы денег накопить!
Матвей снова начинает реветь, а у меня сердце в груди сжимается. Опустившись на колени рядом с женщиной, дотрагиваюсь до ее плеча, слегка сжимаю. Ноль реакции. Наклоняюсь, чтобы проверить пульс, но не могу его прощупать. По коже бегут мурашки, внутри все холодеет. Олька спокойно стоит у двери. Она всегда была такой — хладнокровной.
Скорая помощь приезжает быстро. Помимо нас, к квартиру заходит еще пара соседей. Мальчик не успокаивается, все плачет, говорит, что боится потерять маму. Взяв его за руку, прошу выйти со мной. Он поспешно кивает.
Медики обследуют женщину, я же тяну Матвея к окну.
— Не переживай, слышишь? Все с твоей мамой будет хорошо. Не плачь, — вытираю слезы с его лица.
Створки лифта расходятся. Из него выходят два парня лет двадцати, второй кажется мне чуть старше. Они тяжело дышат.
— Матвей! Что с мамой? — спрашивает один из них.
— Там врачи! — тычет тот пальцем в сторону квартиры.
Второй из парней скользит по мне заинтересованным взглядом. Останавливается на моих ногах, удивлённо вскидывает брови и я только сейчас понимаю, что так и не обулась.
Маму Матвея увозят в больницу, а я киваю соседям и парням и возвращаюсь домой.
— Мне так жаль их! — говорит Олька, резво несясь вверх по ступенькам. — Три сына. Старшие пашут как ненормальные, чтобы мать прооперировать. У них, оказывается, и папаша есть. Вполне себе обеспеченный. Но не помогает. Бросил…
— Откуда знаешь?
— Услышала, как они говорили. Младший старшему сказал, что надо отцу позвонить и попросить помощи, а тот огрызнулся… Мол, захотел бы помочь — давно помог бы. Смысла идти к нему нет, потому что по-любому пошлет далеко и надолго. Короче, я в шоке.
Теперь я тоже.
Иду в ванную и принимаю душ. Я испугалась за соседку, хотя совершенно их не знаю. Но воспитать трёх сыновей, тем более таких, которые из кожи вон лезут, чтобы помочь матери, может не каждый. Она достойна уважения, как и те парни.
Ночь тревожная. Я очень устала, хочу спать, но мысли в голове не дают покоя. Я все думаю, как быть. Рассказать Мише о беременности надо при любом раскладе. Какими бы ни были
В то же время гордость не позволяет согласиться на встречу. Он написал несколько сообщений с просьбой взять трубку. Но… хотел бы встретиться — приехал бы сам. Он же знает, где я теперь живу.
Просыпаюсь с адской головной болью. Привожу себя в порядок и, выпив чаю, выхожу из дома. Работа не ждёт. В школу надо ехать при любых обстоятельствах. Плохо… учебный год только начался, а я уже чувствую себя выжатой как лимон.
— Доброе утро, — слышу, едва выхожу из подъезда.
Поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с Матвеем. Прошла ночь, а он все еще выглядит заплаканным. Личико опухло, под глазами темные круги. Но одет в школьную форму — видимо, не хочет пропускать занятия.
— Привет. Как ты? С мамой все хорошо?
— Ей скоро операцию сделают, — тянет он задумчиво. — Брат нашел деньги.
— Матвей, — раздается за спиной, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть одного из его старших братьев. — Не тормози, в школу опоздаешь. Здравствуйте, — говорят уже мне.
— Доброе утро. У вас… все хорошо?
— Да, слава богу. — Парень забавно чешет затылок. — Наверное, я должен вас поблагодарить. Спасибо, что не оставили Матвея одного. Он очень испугался.
— Не за что. Операция когда будет?
Парень выдыхает. Ему лет двадцать пять. Высокий, красивый, ухоженный. А ещё, судя по телосложению, — спортсмен.
— К… концу недели. — Он запинается и бросает короткий взгляд на младшего брата. — Надеюсь, — добавляет тише. — Ещё раз спасибо.
Я киваю и пару минут смотрю им в спину. Мне кажется, или он врёт? Может, сказал так лишь для того, чтобы успокоить младшего брата? Но это неправильно.
Невольно снова думаю о Мише. Нам всегда нравилось заниматься благотворительностью. Часто помогали людям, которые нуждались в помощи. Наверное, он и сейчас не отказался бы помочь, но…
Черт. Почему мне опять больше всех надо? Мне бы со своей личной жизнью для начала разобраться.
Сажусь в машину и уже хочу выехать со двора, как глаз цепляется за мусорный бак, куда я вчера выкинула цветы. Они все еще там…
В груди неприятно покалывает. Я впервые за пять лет выбросила то, что мне подарил любимый мужчина. От этой мысли становится ещё хуже. К горлу подкатывает тошнота, а ладони влажнеют.
В школе все идет как обычно. Да, устаю, да, ужасно хочу оказаться дома и подумать. Решить, как мне быть дальше. Но начало года — это всегда суматоха. Хорошо, что сегодня спокойный день.
— Есть какие-то вопросы? Или всем все ясно? — спрашиваю у учеников, пояснив урок.