Больше никаких признаний
Шрифт:
Девочка из нашей группы ахает.
— Да, здесь не спрячешься. Но что случилось в Вегасе, останется в Вегасе. За пределами этих четырех стен никаких разговоров о том, что мы здесь скажем или напишем. Так что будьте искренни, открыты и правдивы. Это мои правила для создания песен, и мои правила для нашего мастер-класса. Ладно. Поехали.
У меня уходит тридцать секунд, чтобы придумать три вещи, о которых я не хочу говорить. Не уверена, хорошо ли это, зато у меня есть время разглядеть трех других уегшков,
Мы все сидим кружком, а паши гитары прислонены к доске, на которой краской нарисован нотный стан. У парня рядом со мной такой вид, будто он вышел из научной лаборатории: застегнутая на все пуговицы рубашка, брюки цвета хаки и очки ботаника, пока рано говорить, оделся он так ради прикола или нег. Девочка напротив меня тщательно скопировала образ Тейлор Свифт, вплоть до красной помады. А парень рядом с ней похож па Лени Кравица с обложки его альбома времен, когда он еще не сыграл Цинну: потрясающие пышные волосы, джинсы, белая льняная рубашка, которая еле держится на теле, как у Ленни Кравица, и темные очки.
Не знаю, на кого похожа я или тот «ботанический» парень, но это нормально. Разберемся.
Тейлор изо всех сил старается не смотреть на Ленты, обдумывая три темы, на которые она не хочет говорить.
Может, ее влюбленность в него должна быть первой в списке.
Карлос говорит, что время истекло.
— Кто готов? — спрашивает он.
Поднимаю руку.
— Синие волосы. Давай. Стой, стой, стой, извини, я не должен звать тебя «Синие волосы». Как тебя зовут?
— Роуз.
— Роуз. Синие волосы, синие глаза. Все ясно. Читай свой список. Три темы, на которые ты не хочешь говорить.
Ныряю в океан полной открытости.
— Моего папу убили в Ираке. Меня выгнал из группы парень из студии звукозаписи. И я переживаю, что мой парень… слишком много пьет.
— Угу, — говорит Карлос, качая головой. — Скажи то, что ты сначала хотела сказать. Не поправляй себя, по крайней мере, пока. Скажи последнюю фразу еще раз.
Так странно произносить это вслух, особенно учитывая, что я не знаю, права ли я.
— Я переживаю, что мой парень — алкоголик… знак вопроса?
— Вот оно. Со знаком вопроса стало интереснее. Продолжим работать с этим. Кто следующий?
Отсутствие реакции на первые два пункта в списке придает мне сил.
Больше желающих нет, поэтому Карлос указывает на «ботанического» парня:
— Ты. Что у тебя? Стой, — опять говорит он. — Имя?
— Итан.
— Итан. Очки. Да. Давай.
— Мм, ну, у меня всего одна тема.
— Ладно, возьмем ее. Начинай.
— Мой отчим.
Мы ждем подробностей. Но их нет.
— Я вернусь к тебе, Итан. Нужно больше деталей. Ты, — говорит он, указывая на другую девочку в группе.
Она приходит ему на помощь:
— Мара.
— Мара, —
— Поступление в колледж, конец света, и бесконечность.
— Ладно, — медленно кивает он. — К тебе мы тоже вернемся. Клифтон.
Нас всех удивляет, что он уже знаком с Ленни Кравицем, возможно, мы даже немного завидуем.
— Я крут, чувак, я могу говорить обо всем. Ты же знаешь.
— Обо всем? — говорит Карлос. — А я знаю одну тему, на которую ты не хочешь говорить, — Карлос смотрит на нас. — Клифтон учится в этой школе, в музыкальном классе. Он пришел на мой мастер-класс, потому что он местный козел отпущения.
Он поворачивается ко Клифтону и ждет реакции.
— Я тебе скажу, чувак, это не такое уж большое дело. Моей популярности мешает тот факт, что я гей.
Разочарование Мары практически ощутимо.
— И как это на тебя влияет? — спрашивает Карлос.
Клифтон смотрит на Карлоса поверх очков.
— Мне хочется стать еще геевиднее.
Все хохочут, а Клифтон улыбается, скрещивая руки на груди.
Карлос поворачивается к Итану.
— А теперь — конкретнее.
Меня восхищает, как Карлос это делает. Я думала, занятие будет похоже на психотерапию, но нет. Карлос не расспрашивает нас о вещах, которые мы знали, не говорит, что ему не все равно, и даже не извиняется за то, что нам приходится проходить через это. Он просто пытается помочь нам увидеть, как наша индивидуальная реакция на переживания может стать источником вдохновения.
— Итан, ты можешь говорить так же конкретно, как Клифтон?
Моему отчиму мешает сам факт моего существования, говорит Итан, но Карлос ждет большего. — И из-за этого я ненавижу свою мать.
— Потому что…
Итан начинает немного нервничать. Он ерзает на стуле, как будто хочет встать.
— Потому что она вышла замуж за парня, который ненавидит ее сына…
— И почему тебя это бесит?
Уши Итана становятся ярко-красными.
— Ну, потому что я появился раньше!
— Бац! — Карлос поднимает ладонь, чтобы дать Итану «пять», и слегка измученный Итан ему отвечает. — Вот оно. Хорошо.
Он поворачивается к Маре.
— Ладно, Мара, давай сосредоточимся на одной из твоих тем. Конец света и бесконечность — не твои личные темы, но я могу понять, что они вызывают у тебя чувства, которых ты не хочешь. А что с поступлением в колледж?
— Не думаю, что смогу куда-нибудь поступить.
— Почему это? — спрашивает он.
— Все думают, что я неудачница.
— Приходится признать, что, наверно, так и есть, — говорит она.
Он показывает на нее.
— Вот — чувство, которое ты не хочешь ощущать.