Болшевцы
Шрифт:
— Опился, что ли? Уйди, говорю. Балда!..
— Закрывайся одеялом и не дыши! Дыхнешь раз — при всех говорю: изувечу.
— Дышать нельзя и не дышать нельзя: кругом смерть, — пытался отшутиться Красавчик, но послушался и лег.
Накатников молча взял Румянцева под руку и увел в коридор. Через несколько минут они вызвали туда же Карелина и о чем-то долго шептались.
Ночью комсомольцев разбудил осторожный стук в окно. На крыльце кто-то переступал с ноги на ногу, было слышно поскрипывание
— Это они, Миша, — определил сразу Галанов. — Вот так фокусы… Дня не дождались…
— Одеваться, что ли? — раздумывал Калинин.
— Обязательно. Нехорошо расхристанным показываться.
Стук повторился более настойчиво. Галанов пошел отпирать.
Возвратился он, чиркая на ходу спичками, сопровождаемый тремя болшевцами. Они были в шинелях и буденновках…
— Где тут у вас лампа? — спросил один, в котором при неверном освещении Калинин узнал Накатникова.
Зажгли лампу. Двое других были Карелин и Румянцев. Карелин тихо говорил:
— В Москве, на Столешникевом переулке, есть небольшой такой музыкальный магазинчик. Там иногда бывают заграничные струны. Купили бы мне. Деньги у меня есть, заработал.
— Хорошо, куплю, — пообещал Галанов.
— Как вы их переправите сюда? — осведомился деловито Накатников. — В Москве-то мы не часто бываем.
— Может, еще собираетесь к нам заглянуть? — спросил Румянцев, приближаясь к Галанову. — Может, сами и привезете?
Наступило короткое молчание. Ребята ждали ответа, и в требовательном ожидании их чувствовалось нечто гораздо большее, нежели забота о заграничных струнах. Калинин раздумывал, как лучше ответить. Его опередил Галанов:
— Вот что, ребята! Я не знаю, за кого вы нас приняли и зачем пришли… Но могу вам прямо сказать: цель нашего приезда одна и очень простая. Вот вы говорите — в Москву вас пускают с оглядкой. Не Москвы жалко, а за вас опасаются. Знакомые ваши там… Известно, какой народ. К кому пойдешь? Вот мы и хотим с вами дружбу вести… Заглядывайте к нам. На Сретенке мы с Мишей живем. В клуб сходим, погуляем. Вот и вся наша цель. Струны мы вам припасем… Поищем хороших.
Галанов уже не выглядел больше меланхолическим простаком, каким казался в спальне.
— Не поедем мы к вам, — ворчливо сказал Румянцев.
— Это почему?..
— Какой вам с нами интерес… Калинин засмеялся:
— Мы-то вот к вам приехали — значит, нам интересно… Выходит, это у вас интереса нет.
— Нет, нам интересно, — вежливо возразил Накатников.
— На том и помиримся, — улыбнулся Галанов. — Интересно — так приезжайте, будем ждать.
Нельзя, однако, сказать, что расстались они закадычными друзьями.
Через две недели Галанов и Калинин снова ехали
После работы в мастерских ребята очищали дорожку от снега. Новые деревянные лопаты отсвечивали в их руках желтизной. Ослепительно белые комья летели в чащу елок. Они заметили комсомольцев. Некоторые приостановили работу.
— Политики наши балуются, — сказал Умнов.
Беспалов — знаток рукопашной — обеспокоился за судьбу Калинина:
— Коротышке не сдобровать.
Не утерпев, он крикнул ему:
— За ноги, за ноги! Эх, не может! — и Беспалов, бросив лопату, устремился на помощь.
За ним последовало еще несколько человек. Теперь Галанов барахтался в снегу, поверженный общими усилиями болшевцев.
— Пустите, дьяволы, очки у меня!
— В самом деле — очки раздавят, — сказал Накатников.
— Эй, вы там! Это что за драка — семеро на одного? Держись! — ободрил он Галанова. — Сейчас мы им всыпем.
Бой разгорался. Калинин вырвался из общей свалки:
— Это неорганизованно! Лупят, кого попало; не разберешь — кто свой, кто чужой. Давайте так: на два фронта. Одним командует товарищ Накатников, другим вот хоть бы вы… Ваша фамилия — Беспалов?
В команду к Беспалову попал и Галанов. Он ринулся на Накатникова с криком:
— Бей эстонскую буржуазию!
— Стой! — приостановился вдруг Накатников и, выронив заготовленный снежок, поднял руку:
— Почему — эстонскую? Я всякую ненавижу.
— Ты разве не читал сегодняшнюю газету? — удивился Галанов.
— Была охота.
— Здо-орово, — протянул комсомолец. — Разве у вас на рабфаке газет не читают?
— Что там стряслось? — заинтересовался Гуляев.
— А вот послушайте! — Галанов вытащил из кармана газету. — Эх, дьявол, размокла.
— Сами-то все перемокли! Да хватит возиться. Идем в спальню!
В комнате Галанов, поблескивая очками, говорил:
— Эстония, видите ли, очень маленькая страна. Всего-то населения в ней не больше, чем в Москве. Но буржуазия там такая же, как и везде. По приговору военно-полевого суда там расстреляно двадцать человек рабочих-революционеров и назначено к расстрелу еще семь…
— Да как они терпят? — вырвалось у Гуляева.
Даже Красавчик возмутился:
— Душа из них винтом! Они, шкуры, всегда так: сцапают нашего брата и сейчас же в ящик играть.