Большевик, подпольщик, боевик. Воспоминания И. П. Павлова
Шрифт:
На следующий день пошел в Таврический дворец на съезд фронтовиков. Заседал он дней десять. Говорили и говорили – Керенский, Соколов – автор приказа № 1, которым в армии отменялось чинопочитание и «ваше благородие», дважды – Плеханов. Интересно, когда он поднимался на трибуну и сходил с нее, ему хлопали, а когда сказал речь – нет. От большевиков выступал Крыленко [78] , его речь пользовалась успехом. Но мне эта болтовня скоро надоела, и я перестал туда ходить. Говорили мне потом, что съезд фронтовиков принял оппортунистические решения, но какие именно – не знаю.
78
Крыленко Николай Васильевич (1885–1938) – государственный, партийный и военный деятель. Окончил историко-филологический факультет Петербургского университета и юридический – Харьковского. Член РСДРП с 1904 г., большевик. С 1914 г. в эмиграции. По возвращении в Россию мобилизован в армию, служил прапорщиком. В октябре 1917 г. член Военно-революционного комитета Петросовета. Вошел в состав первого советского правительства, глава народного комиссариата по военным и морским делам, до марта 1918 г. Верховный главнокомандующий. Затем председатель ревтрибунала при ВЦИК, заместитель наркома юстиции РСФСР, член ЦКК ВКП (б), ВЦИК и ЦИК СССР. 1 февраля 1938 г. арестован, 29 июля приговорен к смертной казни и в тот же день расстрелян. Реабилитирован в 1955 г.
Был раз на
79
Пуришкевич Владимир Митрофанович (1870–1920) – политический деятель, монархист. Создатель «Союза русского народа», а после его раскола в 1908 г. – «Русского народного союза имени Михаила Архангела». Получил известность своими выступлениями во II, III и IV Государственных думах. После Февральской революции выступил против Временного правительства.
80
Марков Николай Евгеньевич (Марков 2-й) (1866–1945) – политический деятель, монархист. С октября 1905 г. один из лидеров черносотенцев в Курске, организатор «Партии народного порядка», в 1907 г. вошедшей в «Союз русского народа», член его ЦК. Депутат III и IV Государственных дум, стоял во главе фракции крайне правых.
81
Родзянко Михаил Владимирович (1859–1924) – политический и общественный деятель, один из организаторов «Союза 17 октября» и член его ЦК. В 1906–1907 гг. член Госсовета по выборам от екатеринославского земства. Депутат III Государственной думы, 22 марта 1911 г. сменил А.И. Гучкова на посту ее председателя. После Февральской революции 1917 г. избран председателем Временного комитета Государственной думы, от имени которого вел по телеграфу переговоры со Ставкой, завершившиеся отречением Николая II и созданием Временного правительства. Находился на посту председателя Думы вплоть до ее роспуска.
82
Родичев Федор Измаилович (1854–1933) – политический и общественный деятель, член кадетской партии. Депутат I–IV Государственной дум от Тверской губернии, считался одним из лучших кадетских ораторов. После Февральской революции, в марте – мае 1917 г. комиссар Временного правительства по делам Финляндии, выступал против ее свободного отделения от России. Входил в состав Чрезвычайной следственной комиссии.
83
Чхеидзе Николай Семенович (1864–1926) – политический и государственный деятель, с 1898 г. член РСДРП, меньшевик. Участник революции 1905–1907 гг. в Грузии. В 1907 г. был избран от Тифлисской губернии депутатом III Государственной думы. В IV Государственной думе возглавлял меньшевистскую фракцию. В 1917 г. стал первым председателем петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, был членом Временного комитета Государственной думы, был избран председателем ВЦИК.
84
Суриц Яков Захарович (1882–1952) – государственный деятель, дипломат. Окончил реальное училище, учился на философском факультете Берлинского университета. С 1902 г. принимал участие в революционном движении. Несколько раз был арестован царскими властями, неоднократно отбывал тюремное заключение, в 1907 г. был сослан в Тобольскую губернию, где пробыл до 1910 г. В 1918–1947 гг. на дипломатической работе – возглавлял советские миссии в Дании, в Афганистане, затем в Норвегии, Турции, Германии, Франции, в 1946–1947 гг. чрезвычайный и полномочный посол СССР в Бразилии.
85
Церетели Ираклий Георгиевич (1881–1959) – политический и государственный деятель, в РСДРП с 1903 г., меньшевик. Депутат II Государственной думы от Кутаисской губернии, председатель социал-демократической фракции. В 1907 г. осужден на каторгу, в 1913 г. выпущен на поселение в Иркутской губернии. Освобожден в 1917 г. Член исполкома петроградского Совета. Министр Временного правительства, делегат I Всероссийского съезда Советов, заместитель председателя ВЦИК.
86
Коллонтай Александра Михайловна (1872–1952) – партийный и государственный деятель, дипломат. В революционном движении с 1890-х годов, с 1906 г. примыкала к меньшевикам. С 1907 г. в эмиграции. В марте 1917 г. вернулась в Россию и вошла в состав Петросовета от большевиков. В июле 1917 г. в числе других большевиков арестована, но скоро освобождена. С октября 1917 г. нарком государственного призрения, с 1923 г. на дипломатической работе.
87
Дан Федор Ильич (1871–1947) – политический и государственный деятель, меньшевик с 1903 г. В 1896 г. член руководства «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». Неоднократно подвергался арестам и ссылкам. После Февральской революции один из лидеров РСДРП (м), член президиума Петросовета и Президиума ВЦИК.
88
Чернов Виктор Михайлович (1873–1952) – политический и государственный деятель, один из идеологов и лидеров партии социалистов-революционеров, бессменный член ее ЦК. С 1908 г. в эмиграции. После Февральской революции, вернувшись в Россию, был избран членом бюро и товарищем председателя президиума исполкома Петросовета, членом ВЦИК. В мае – августе 1917 г. министр земледелия Временного правительства.
Первое мая я провел на митингах на Марсовом поле. Перед рабочими и работницами там выступали ораторы разных политических партий. Я, как фронтовик, тоже произнес речь работницам какой-то фабрики, потом слушал Коллонтай. Она хороший, горячий была оратор, ее слушатели (и особенно слушательницы) часто плакали. Потом отправился слушать Ленина, когда увидел его на возвышении, встал с ним рядом и наблюдал его во все время его речи. Я опять постеснялся поговорить с ним по интересующему меня вопросу – может быть, еще и потому, что
Участвовал я и в демонстрации против Милюкова «Дарданелльского» [89] . Демонстрация двигалась к Адмиралтейству, где заседал Совет, но на Невском, на углу библиотеки, нас обстреляли. Демонстрация рассыпалась, но значительная часть демонстрантов все же прорвалась к Адмиралтейству, ворвалась на заседание Совета и учинила там бунт против Милюкова, которого в тот же день сместили с поста министра иностранных дел.
В конце мая 1917 года я вернулся в свой полк. Набрал в Петрограде книг, брошюр, газет и еле доехал с этим имуществом. По дороге приходилось и голодать, и не спать. На дивизионном собрании отчитался о поездке. Тут же встретил поручика Волостного, с которым мы когда-то вместе были в Березове. Оказывается, он сдал экстерном на аттестат зрелости, а у меня до этого руки так и не дошли. На месте снова с головой погрузился в партийные и хозяйственные дела. Армия к тому времени снабжаться фактически перестала, ни продуктов, ни фуража в полку не было, и мы стали ездить по деревням на заготовки того и другого. В результате из солдатского котла исчезли опостылившие вобла и чечевица, зато ежедневно появилось мясо – по фунту на брата. Создали мы и свое собственное колбасное производство, колбасу продавали дешево в полковой лавке, и шла она нарасхват. Стали снабжать солдат даже красным вином, которое выхлопотали у корпусного интенданта. Организовали в каждой роте мастерские по ремонту обуви и обмундирования, кое-что из одежды мне удавалось добывать в том же интендантстве. В общем, снабжаться наш полк стал лучше всех во всей дивизии. Работали все члены полкового хозяйственного комитета очень энергично, у нас были распределены обязанности, и каждый добросовестно их исполнял. Мне часто приходилось ездить на заседания в дивизию и в корпус. Возвращался оттуда обычно ночью, часто мокрый, грязный (ездил верхом) и всегда смертельно усталый. А утром опять в полк на работу.
89
Милюков Павел Николаевич (1859–1943) – политический и государственный деятель, один из лидеров кадетской партии. Депутат III и IV Государственных дум, бессменный председатель кадетской фракции. Ведущий публицист партии, редактор ее газеты «Речь». 27 февраля 1917 г. вошел в состав Временного комитета Государственной думы. Со 2 марта по 1 мая 1917 г. министр иностранных дел Временного правительства, когда и получил прозвище «Дарданелльского» за приверженность внешнеполитическому курсу царского правительства.
Как я уже говорил, я был единственным большевиком в полку, и сколотить полноценную организацию мне долго не удавалось. Гонения на большевиков после июльского восстания [90] аукнулись и у нас. Как-то к нам в полк приехал седой рабочий-путиловец, бывший каторжанин, но, как выяснилось, – меньшевик. На собрании он стал критиковать большевиков и допытываться, что мы в полку по партийной линии делаем. Я от греха отправился на заготовки по деревням и вернулся, когда он уехал. В общем, дальнейшую партийную работу мне пришлось вести уже полуподпольно.
90
Имеются в виду инспирированные большевиками события 3–5 июля в Петрограде – вооруженные антиправительственные демонстрации солдат, матросов и рабочих под лозунгом «Вся власть Советам!». Временное правительство объявило столицу на военном положении, и в ночь на 5 июля в Петроград были введены верные правительству войска. За разоружением восставших частей последовали массовые аресты, были разгромлены редакция газеты «Правда», ее типография, другие помещения, занятые большевистским руководством. 6 июля правительство отдало приказ об аресте В.И. Ленина, который был вынужден перейти на нелегальное положение.
Большие хлопоты и волнения нам доставляли братания с немцами. Пока наши и немецкие солдаты братались в окопах, мы в полковом комитете вели разговоры с их представителями о ненужности этой войны для обеих сторон. Беседовали всегда дружески и расставались довольные друг другом. Наши солдаты давали немцам мыло, хлеб, сахар, а те взамен – перочинные ножи, бритвы. Нередко они вместе напивались австрийским ромом. Ни наши, ни немецкие офицеры в братаниях участия не принимали. Явились к нам однажды в полк два бывших депутата-думца (не помню их фамилий), начали уговаривать солдат прекратить братания и даже пытались спровоцировать артиллеристов к стрельбе по немецким позициям. Но мы эту попытку пресекли, и успеха они не имели. Характерно, что когда Керенский объявил о записи добровольцев для намеченного наступления, у нас в полку записалось всего несколько десятков человек из кулаков, чиновников, и торговцев, и ни одной полноценной роты добровольцев из 16-ти рот сформировать так и не удалось.
Все лето прошло в спорах, собраниях и митингах. Одни наши солдаты были настроены воткнуть штык в землю и немедленно разойтись по домам, другие, напротив, стояли за войну до победы. Первым мы разъясняли, что их уход с фронта станет изменой родине, и, освободив Россию от русского царя, мы ее отдадим немецкому. Вторым – что эта война не наша и вести ее до победного конца значит лить воду на мельницу капиталистов. Но характерно, что дезертирства у нас было очень мало. Чаще дезертировали офицеры, чем солдаты.
С мая через корпусной комитет мы стали регулярно получать газету «Правда», я продолжал поддерживать связь и со своими уфимскими товарищами. Постоянно выступал на заседаниях корпусного комитета. Много там говорили и офицеры из эсеров и меньшевиков. Бывало, по пустякам часами как соловьи разливались.
Однажды после заседания мы все отправились на экскурсию в Ионитский монастырь. Ввиду близости фронта монастырь был закрыт, а его монахи увезены в Почаевскую лавру. В здании оставался один монах, сторожи уборщица. Монах нас охотно впустил и все показал, потом пригласил в подвал, люк в который был прямо в центре храма. Мы спустились по небольшой железной лестнице и увидели массу окаменевших человеческих тел. Нас особенно поразила одна девушка замечательной красоты, лежавшая как живая, с погребальным венком на голове. Оказалось, что все эти тела были извлечены во время строительства из старого кладбища, которое стояло на известковом холме. Место было сухое, и трупы, не успевая разложиться, пропитывались известью и превращались в камень. Интересно, сохранились ли эти окаменелые люди и особенно та девушка?
Единственным нашим развлечением в то время была охота. В большом помещичьем лесу по соседству во время войны никто не охотился, и всякого зверья там развелась тьма. Были там и кабаны, и волки, и даже медведи. Звери серьезные, и потому на охоту мы ходили с трехлинейками. Кабаны мне попадались, но всякий раз уходили подранками. Однажды встретилась козочка, но она так мне понравилась, что стрелять я не стал. До сих пор не могу забыть этой красавицы-козочки! Один наш саперный офицер добыл огромного черного кабана, и когда зверя поставили стоймя, он оказался на две головы выше самого офицера. Некоторое время спустя в лесу шальной пулей убило солдата, и охоту командование запретило. Действительно, бывало, идешь по лесу и слышишь выстрелы и свист пуль. Тем моя кабанья охота и кончилась.
После Октябрьского переворота. В Красной гвардии
Наступил октябрь. Сразу после переворота мы переизбрали командиров рот, батальонов и самого полка. Меня снова выбрали товарищем председателя полкового комитета, председателем хозяйственного комитета, да еще и полковым комиссаром. Правда, в этом последнем качестве я проработал всего несколько недель – свалился от переутомления и простуды. Вероятно, авторитетом в полку я пользовался, и солдаты боялись отпустить меня с полкового хозяйства. Смеясь, говорили: «Больно вкусно кормишь – мясом, колбасой, вином поишь – как тебя отпустишь!».