Большевики, 1917
Шрифт:
Нашлось место в нараставшем конфликте и для высказываний большевиков. Ленин в опубликованном вскоре после начала войны манифесте ЦК РСДРП «Война и российская социал-демократия» [23] писал, что «во главе одной группы воюющих наций стоит немецкая буржуазия», которая «одурачивает рабочий класс и трудящиеся массы, уверяя, что ведёт войну ради защиты родины, свободы и культуры, ради освобождения угнетённых царизмом народов, ради разрушения реакционного царизма. А на деле именно эта буржуазия, лакействуя перед прусскими юнкерами с Вильгельмом II во главе их, всегда была вернейшим союзником царизма и врагом революционного движения рабочих и крестьян в России. На деле эта буржуазия вместе с юнкерами направит все свои усилия, при всяком исходе войны, на поддержку царской монархии против революции в России».
23
Ленин В. И.
Наряду с меткой характеристикой действительных германских интересов, в последнем — в том, что касается «поддержки царской монархии» — Ленин, как показала история, ошибался: Германия была заинтересована и делала всё для того, чтобы российская империя, наоборот, распалась. Но этого вполне могло и не произойти, если бы не внутренний фронт на войне, которую развязал царизм против своего народа ещё в самом начале века, — в чём Ленин вновь был с очевидностью прав. Как и в том, что «немецкая буржуазия, распространяя сказки об оборонительной войне с её стороны, на деле выбрала наиболее удобный, с её точки зрения, момент для войны, используя свои последние усовершенствования в военной технике и предупреждая новые вооружения, уже намеченные и предрешённые Россией и Францией. / Во главе другой группы воюющих наций стоит английская и французская буржуазия, которая одурачивает рабочий класс и трудящиеся массы, уверяя, что ведёт войну за родину, свободу и культуру против милитаризма и деспотизма Германии. А на деле эта буржуазия на свои миллиарды давно уже нанимала и готовила к нападению на Германию войска русского царизма, самой реакционной и варварской монархии Европы. / На деле целью борьбы английской и французской буржуазии является захват немецких колоний и разорение конкурирующей нации, отличающейся более быстрым экономическим развитием. И для этой благородной цели „передовые“, „демократические“ нации помогают дикому царизму ещё более душить Польшу, Украину и т. д., ещё более давить революцию в России».
Конечно, и само правительство Австро-Венгрии, когда в его недрах рождался ультиматум в адрес Сербии, прекрасно отдавало себе отчёт примерно в том же самом, о чём писал Ленин, и поэтому также адресовало этот ультиматум не столько Сербии, сколько её союзникам. Ответ поступил оттуда, откуда и ожидался, — из России. По сообщению «Русского слова» от 12 (25) июля (в том же номере, где излагалось содержание австрийской ноты), один «весьма осведомлённый сановник» заявил по поводу ноты буквально: «Положение исключительно серьёзное. / Россия твёрдо и непреклонно решила поддержать Сербию. / Полное содействие Франции обеспечено. / Австрийский ультиматум квалифицируется как разбойничий набег».
Причём, как ни странно, в то время подобные публикации в газетах, несмотря на их кажущуюся легковесность, связанную с указаниями на таинственные источники, оказывали громадное воздействие на международную обстановку: газеты фактически повышали или понижали «градус» противостояния по своему усмотрению. Достаточно сказать, что половину объёма пространно составленной австрийской ноты занимает именно тема антиавстрийской пропаганды в сербских изданиях: «Австро-венгерское правительство вынуждено просить сербское правительство официально заявить, что оно осуждает пропаганду, направленную против монархии, и обязуется принять меры к подавлению этой пропаганды… Королевское правительство должно опубликовать на первой странице официального органа 13 июля заявление с осуждением пропаганды и с выражением сожаления по поводу прискорбных последствий пропаганды, а также сожаления об участии в ней сербских офицеров и чиновников».
Разумеется, чиновники правительства Австро-Венгрии, составляя ноту в столь ультимативной форме, не рассчитывали, что Сербия немедленно удовлетворит все её десять — один вздорнее другого — пунктов, в том числе увольнение сербских военных и гражданских чиновников, список которых Австро-Венгрия сулила предоставить «позднее». Сербия действительно не собиралась этого делать, и реальная война, к которой, кажется, все были готовы, началась. 26 июля (8 августа) «Русское слово» в описании ситуации приступило к публикации сводок с фронтов: «23 июля, около шести часов утра, т. е. за двенадцать часов до объявления нам войны, австрийцы у Волочиска открыли ружейный огонь по нашим часовым и взорвали свои устои железнодорожного моста через пограничную реку Збруч, но границы не перешли. / В Тарноруде, Цеханове и Сатанове началась ружейная перестрелка. / Наши разъезды, подходившие к Солодау, были обстреляны артиллерийским огнём». Далее в том же обзоре: «Через пять дней после Германии Австрия объявила России войну. Таким образом, венский кабинет положил конец неопределённости положения, созданного объявлением войны России Германией. Император Франц-Иосиф сжёг свои корабли, и отныне империя Габсбургов разделит судьбу своей могущественной северной соседки и союзницы».
«Русское
Герою Гашека, как и большинству малоимущего населения Европы, которое ещё Маркс называл пролетариатом, было, разумеется, наплевать на настоящие причины войны. Но европейские и русские газеты, в том числе «Русское слово», подробно о них сообщало, подтверждая правоту Ленина, что причины эти заключаются в том числе в банальной коммерческой конкуренции различных групп государств. Например, в упомянутом номере от 28 июня (11 июля) 1914 г. в заметке под заголовком «Как Австралия побивает нас в Англии» «Русское слово» сообщало: «Мы указывали недавно на грандиозный триумф, который праздновала Канада по поводу вытеснения русского импорта пшеницы в Англию импортом из Канады. / Такой же триумф празднует теперь другая английская колония — Австралия… Несмотря на блестящие урожаи России в 1912 и 1913 гг., австрийский импорт пшеницы в Англию был в 1913 г., если принять во внимание импорт муки и импорт из Новой Зеландии, по крайней мере в 2 раза больше импорта из России».
Старейшее издание империи — газета «Русский инвалид» также анализировала причины противоречий, существовавших при этом не только между противостоявшими государственно-капиталистическими кланами, но и внутри них. В номере от 18 июня (1 июля) «Русский инвалид», в частности, сообщал: «Лондон. 17 (30) июня. Палата общин. Сэр Джозеф Вольтон заявил, что он всегда считал англо-русскую конвенцию в некоторых отношениях невыгодной для британских интересов, но что на Великобритании лежит столько ответственностей, что если даже эта конвенция и не удовлетворяет её вполне, то она всё же ей необходима. Великобритании было чрезвычайно выгодно установить дружественные международные отношения с такой великой державой, как Россия, и он не завидует ей в том, что она получила в Персии самые лакомые куски».
Тот же «Русский инвалид» ещё до начала активных военных действий, в номере от 16 (29) июля сообщал о предпосылках возникновения Тройственного союза — в пересказе заметки из старейшей, появившейся ещё в XVIII в. в Германии газеты «Фоссише Цайтунг» (Vossische Zeitung). Оказалось, что в предисловии к заключённому ещё 7 октября 1879 г. австро-германскому договору сказано, что «это договор мира и защиты, долженствующий обеспечить покой народам обеих монархий; в статье 1 сказано, что если, вопреки ожиданию и желанию договаривающихся держав, одна из них подвергнется нападению России, то обе державы обязаны помочь друг другу всеми своими вооружёнными силами». Далее газета задается вопросом о том, «кого считать нападающим» на текущий момент второго десятилетия XX в. — поскольку очевидно, что по внешним признакам официально войну начинают как раз Германия и Австро-Венгрия, а не Россия. И делает тот весьма оригинальный вывод, что «нападающим считается не тот, кто объявил войну, а тот, по чьей вине сохранение мира сделалось невозможным». Читатель, таким образом, подталкивался к очевидному для «Фоссише Цайтунг» выводу, что сохранение мира сделалось невозможным по вине России, поддержавшей Сербию в её споре с Австро-Венгрией. Читатели в Германии и Австро-Венгрии к этому выводу, может, и приходили. Но «Русский инвалид» демонстративно оставил его без комментариев — настолько читателям в России в то время было очевидно обратное.
Таким образом, масштабные коммерческие противоречия вперемежку с имперскими амбициями различных государственно-капиталистических кланов, прямо по Ленину, и были настоящими причинами нараставшего в 1914 г. конфликта. Убийство в Сараево стало лишь спусковым крючком механизма войны: если бы не оно, то непременно нашёлся бы другой повод.
2.1. Война и российская социал-демократия. Циммервальд
«Был жаркий день; я шёл, как всегда, по улицам Амстердама, не вглядываясь в лица прохожих, — вспоминал русский эмигрант Илья Эренбург [24] , — внезапно что-то меня озадачило; все взволнованно читали газеты, говорили громче обычного, толпились возле табачных лавок, где были вывешены последние известия… „Матэн“ сообщала, что Австро-Венгрия объявила войну Сербии, Франция и Россия собираются сегодня объявить о всеобщей мобилизации. Англия молчит. Мне показалось, что всё рушится — и беленькие уютные домики, и мельницы, и биржа…».
24
Эренбург И. Г. Люди, годы, жизнь…