Большевики, 1917
Шрифт:
Но было очевидно и положительное в пусть и явственно беспорядочных действиях правительства. Во-первых, в 1906 г. под руководством нового премьера П. А. Столыпина, занимавшего до того пост министра внутренних дел, начались реформы на селе: крестьянам передавались наделы земли, выделялись кредиты, правительство скупало земли помещиков для последующей их перепродажи крестьянам на льготных условиях. Во-вторых, в стране произошёл настоящий всплеск политической активности: именно с принятием Манифеста 17 октября, декларировавшего «незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собрания и союзов», возникли первые советы рабочих депутатов. Появились партии — конституционных демократов, октябристов, социалистов-революционеров. То есть, строго говоря, началась политическая жизнь, появилось легальное гражданское общество, часть которого, однако, постоянно колебалась на границе «света» и «тени», поскольку такие его представители, как большевики и радикальные эсеры, изначально избрали для себя путь исключительно подпольной работы.
Отдельного рассмотрения в связи с этим заслуживает и вопрос о нарастании, особенно в течение первого этапа революции, политической активности еврейского населения, точнее — о тяжёлых последствиях этой активности. Деятельность также вновь созданных в ту пору Бунда (еврейской рабочей организации) и Социалистической еврейской рабочей партии оказалась столь заметной, что спровоцировала в качестве ответной политической меры возникновение право-монархического
Тем не менее расчёт царского правительства, возглавляемого в 1905–1906 гг. Сергеем Витте, а затем Петром Столыпиным, состоял в том, что либерализация экономики на селе и политики в городах обеспечит спад волнений, в том числе на национальной почве. Но меры эти были восприняты в обществе как проявление слабости правительства, и одновременно — силы самого гражданского общества, слишком долго заключённого в рамках полицейского государства, каким была Российская империя в начале ХХ в. Тотчас появился лозунг «Добить правительство!», под воздействием которого и начались восстания в военных гарнизонах, в городах и сельской местности. И прав был Ленин, когда, в своей работе «Две тактики социал-демократии в демократической революции» ещё летом 1905 г. среди прочего утверждал, что «революция учит… с такой быстротой и такой основательностью, которые кажутся невероятными в мирные эпохи политического развития… Не подлежит никакому сомнению, что революция научит рабочие массы в России социал-демократизму». При этом под «социал-демократизмом» Ленин подразумевал, конечно же, менее всего теорию, но прежде всего — практику боевого противостояния с властью.
Очень скоро, осенью того же, 1905 г. стихийно начавшиеся волнения обрели организованную форму в виде Петербургского совета рабочих депутатов, в котором наибольшим влиянием пользовались две социал-демократические фракции — меньшевиков и большевиков, фактически вновь объединившихся на ниве противостояния царизму (как это часто случается, когда появляется общий враг). Ленин в своих трудах продолжал активно «сдабривать» политическую и организационную почву восстания, изо всех сил подталкивая развитие событий. Так, в опубликованной в «Новой жизни» 23 ноября 1905 г. статье «Умирающее самодержавие и новые органы власти» Ленин прямо сообщал о готовности приложить «все силы, чтобы демократический переворот осуществился быстрее, полнее и решительнее. Мы заключим и заключаем для этого временный боевой союз со всей революционной демократией для достижения нашей общей ближайшей политической цели. Мы входим для этого, сохраняя строго свою партийную особенность и самостоятельность, и в Советы рабочих депутатов, и в другие революционные союзы. Да здравствуют новые органы власти народа!».
Между прочим, именно тогда, в октябре 1905 г., в связи с работой Петербургского совета впервые широкую известность получили имена двух партийцев — Льва Троцкого и Александра Парвуса. Эту свою известность оба они впоследствии использовали по-разному: один (Троцкий) — для захвата власти в октябре 1917-го, другой (Парвус) — для получения материальной «помощи». Фактически же они в итоге, из-за обвинений в сотрудничестве с германским генеральным штабом, оказались по разные стороны политических баррикад. Но тогда, осенью 1905-го, оба активно сотрудничали в Петербургском совете, способствуя организации и проведению всероссийской стачки рабочих и попыток дестабилизации финансовой системы страны через изъятие вкладов из банков. Троцкий даже успел побывать в звании председателя совета (правда, совсем недолго после того, как был арестован его предыдущий руководитель Георгий Носарь-Хрусталёв). Активность эта, впрочем, не осталась незамеченной царским правительством, и уже в начале декабря 1905 г. его депутаты были арестованы, после чего в должности председателя, уже на нелегальном положении, успел побывать и Парвус.
Газеты тех лет, в отличие от наполненных субъективными оценками «исторических» трудов, по-прежнему предоставляют максимум информации о событиях, причём таким образом, что для пытливого читателя фактически не составит труда выяснить все обстоятельства «дела» с различных точек зрения. Будучи «первопрестольной», Москва не отставала от Петербурга по части разгула революционного движения: здесь в декабре 1905 г. началось настоящее вооружённое восстание. Позиция власти в фактически начавшейся гражданской войне была хотя и пространно, но достаточно точно изложена в двух заявлениях московского генерал-губернатора Ф. В. Дубасова, опубликованных в газете «Русские ведомости» 19 декабря, в которых среди прочего говорилось: «Представители различных крайних политических учений, подчинившие себе людей слабых и порочных, дерзко стали на пути мирного обновительного движения и, сомкнувшись в общем стремлении ниспровергнуть всякий порядок, выбрали центром своей преступной деятельности первопрестольную Москву… Наступательные действия этих партий выразились прежде всего в насильственно вызванных забастовках почты и телеграфов, а затем с 7 декабря и железных дорог… Мятежническое движение это приняло особенно дерзкий характер в ночь с 9 на 10 декабря, когда в доме Фидлера, в Лобковском переулке, открыто собрались на сходку вооружённые лица, причисляющие себя к так называемым боевым дружинам различных партий, и когда окружённые войсками, эти дружинники отказались сдаться и оказали полиции и войскам вооружённое сопротивление, открыв ружейный и револьверный огонь и бросив в войска несколько бомб, причём убит один офицер и ранено пять нижних чинов. / В последующие затем дни мятежники… почти непрерывно стреляли из засад по полиции и войскам… Наконец в последние два дня толпы мятежников, работая ночью… соорудили во многих улицах города баррикады». Разумеется, в такой ситуации новому генерал-губернатору Москвы, лишь недавно, в конце ноября 1905 г., назначенному специально с этой целью, ничего не оставалось, как предпринять самые жёсткие меры по подавлению мятежа — от объявления города на «положении чрезвычайной охраны» до предписания «употреблять оружие против всякой образовавшейся на улице кучки более трёх человек». При этом в своих заявлениях в прессе генерал-губернатор среди прочего обвинял восставших в «открытых нападениях на имущество мирных обывателей и на них самих», что соответствовало действительности: известно, что в любой войне, ведомой даже из самых благородных побуждений, всегда появляются желающие
Однако всё то, что происходило в Москве, Петербурге и по всей империи после 9 января 1905 г., возникало и происходило не вдруг: расстрел мирной демонстрации лишь спровоцировал взрыв давно назревшего общественного недовольства. Так, газета «Новое время» в опубликованном ещё 6 января 1905 г. обзоре печати приводит красноречивые высказывания на сей счёт «Русских ведомостей»: «По поводу беспорядков в Баку, вызванных невозможным положением рабочих на нефтяных промыслах, что было недавно подтверждено и генералом фон Валем, исследовавшим этот вопрос на месте, „Русские ведомости“ говорят: При современном хозяйственном строе стачки неизбежны и являются в руках рабочих таким же средством самообороны, каким в руках предпринимателей массовый расчёт рабочих. Но те мрачные последствия, какими они сопровождаются, могут и должны быть предупреждены, а для этого остаётся один только путь — пересмотр нашего законодательства. Бакинская стачка ярко показала, к каким тревожным событиям ведёт отсутствие надлежащей организации рабочих. Необходима немедленная отмена законов, карающих чуть ли не за каждое действие рабочих в этом направлении. Необходима свобода стачек, союзов и собраний [14] . Пора отказаться от ложного представления, будто интересы капитала равнозначащи с интересами государственными и требуют подавления рабочих движений полицейскими и уголовными мерами», — а это у же непосредственно о том, что к началу ХХ в. в России, в отличие от Европы, отношения между трудом и капиталом находились ещё на самой начальной, зачаточной стадии своего формирования, и пролетариат, стало быть, ещё не был готов к тому, чтобы брать государственную власть в свои руки (как не был он к этому готов и двенадцать лет спустя, в 1917-м).
14
«Русские ведомости» как в воду глядели, но царизм уж слишком опоздал с демократизацией общественной жизни, провозглашённой в Манифесте 17 октября того же, 1905 г. — А. А.-О.
Возвращаясь к событиям 1905 г. в столицах, отметим, что разгоревшиеся в них до угрожающих размеров выступления были жестоко подавлены. Сила этих выступлений, однако, никуда не исчезла, трансформировавшись в новые кровавые мятежи по всей империи. При этом в ходе революции помимо процесса политической организации пролетариата, выразившейся в создании советов, естественным образом, также прямо по Ленину, возникали и действовавшие уже на постоянной основе организации боевые. В итоге в ходе революции российская социал-демократия, и не в последнюю очередь большевики, перешла к осуществлению политического террора — к организации систематических убийств царских чиновников, прежде всего представителей силовых структур. Только в течение 1905–1907 гг. были убиты около 9 тыс. человек (всего с 1905 по 1911 г. — 17 тыс.): убивали губернаторов, полицмейстеров, жандармов и исправников, приставов и надзирателей. В действующей армии и на флоте жертвами солдат и матросов становились высшие офицеры: в 1905 г. был убит бывший военный министр В. В. Сахаров, в 1906 г. — командующий Черноморским флотом Г. П. Чухнин, начальник штаба Кавказского военного округа Ф. Ф. Грязнов и т. д. Гнев революционеров и пролетариев распространялся также на гражданских лиц — владельцев и управляющих заводами, банками, торговыми предприятиями. Из видных деятелей самодержавия революционеры уничтожили также министра внутренних дел Д. С. Сипягина, губернатора кн. И. М. Оболенского, вел. кн. С. А. Романова, планировали убийство царя Николая II (было отложено до наступления «лучших времён» в 1918 г.) и премьера П. А. Столыпина (совершилось «удачно» в 1911 г.).
Кто были эти люди, стрелявшие в гражданских и военных, готовые убивать, а значит, и сами готовые к тому, чтобы быть убитыми? Боевую организацию эсеров сначала возглавлял сподвижник «бабушки русской революции» Екатерины Брешко-Брешковской Григорий Гершуни, с мая 1903 г. — некто Евно Азеф, оказавшийся полицейским агентом. «Техническая» группа РСДРП действовала под водительством известного большевика Леонида Красина. И в этом случае вновь в точности по Ленину — «одновременно и с разных концов» на практике реализовывался «план построения боевой общерусской организации», впервые озвученный им в статье «С чего начать?» в газете «Искра» ещё в 1901 г. Правда, единой боевой организации с самого начала, ввиду разногласий в среде левых течений, не получилось: таких организаций было несколько, и самыми заметными из них стали упомянутые боевое подразделение эсеров и «техническая» группа РСДРП. Дело дошло до того, что в ноябре 1906 г. в Таммерфорсе (Финляндия) состоялась так называемая Первая конференция военных и боевых организаций РСДРП [15] . Конференция эта, между прочим, недвусмысленно заявила, что ввиду того, «что военные и боевые организации… признаны РСДРП как соответствующие тактике революционной социал-демократии, — конференция военных и боевых организаций признаёт: / 1) что роль военных организаций в период вооружённой борьбы народа с правительством должна свестись к ослаблению армии, как орудия подавления в руках правительства, путём внесения дезорганизации в её ряды и укрепления в ней влияния социал-демократии; / 2) что роль боевых организаций — развитие в народных массах правильного понимания вооружённого восстания и подготовка как организационная, так и техническая народных масс к вооружённому восстанию».
15
Первая конференция военных и боевых организаций РСДРП. Ноябрь 1906 г. Под редакцией Ем. Ярославского. — М. — Партиздат. — 1932. — Протоколы съездов и конференций Всесоюзной Коммунистической партии.
Под знамёнами боевых организаций оказался и один из будущих «классических» большевиков, ставший «остриём» большевистского переворота в Петрограде в октябре 1917 г., Владимир Антонов-Овсеенко: в 2 часа 10 минут ночи 25 октября он лично арестовал членов Временного правительства в Зимнем дворце. Но это произойдёт только через двенадцать лет, а тогда, в 1905-м, 22-летний Володя Овсеенко, выпускник Владимирского пехотного училища в Санкт-Петербурге, сын георгиевского кавалера, героя Русско-турецкой войны капитана Александра Анисимовича Овсеенко, вступил в одну из боевых организаций РСДРП, — к работе в ней он как нельзя более подходил и по образованию, и по внутреннему настрою. Революцию 1905 г. он встретил в полку под Варшавой, куда был распределён после производства в офицеры: здесь он впервые принял участие в организации стачек и демонстраций, в издании нелегальной периодики, здесь же впервые применил оружие, выстрелив в фельдфебеля, пытавшегося его задержать в расположении военной части, где Владимир Овсеенко вёл пропаганду среди личного состава. Выстрелов и взрывов в его жизни будет потом ещё много…