Большие батальоны. Том 2. От финских хладных скал…

Звягинцев Василий Дмитриевич

Пароход шёл по почти штилевому океану восемнадцатиузловым ходом примерно на норд-вест, судя по звёздам.

— Хорошо тут у вас как, — от всей души, с лёгкой завистью сказал Вадим, стараясь хоть десять-пятнадцать минут не думать о делах. А можно и все полчаса, чтобы как следует посмаковать высококачественный напиток. Тех примерно кондиций, когда, сев на пролитое пиво в кожаных штанах, встаёшь вместе с прилипшим дубовым табуретом.

— А вы заканчивайте свой проект, и добро пожаловать на отдых, хоть на две недели, хоть на месяц. Я тоже буду рад такой компании. С жёнами, с подругами и, как говорил Козьма Прутков, «самыми отдалёнными единомышленниками».

— Вполне свободно. Нельзя же всю жизнь только воевать.

У меня к вам сейчас вопрос чисто технический. Как нам организовать переход отсюда на Столешников, причём в моё время, и уже оттуда — к Фёсту.

— А я вам зачем? Всё одной установкой сделать можно.

— Я думаю — у меня не получается. Мы ведь собираемся довольно приличный контингент в ту Москву переправить, так нельзя же несколько сотен вооружённых людей сначала в одну квартиру завести, а из другой выпустить в самом центре города. Мне представляется только так — вашей машиной создать входной портал в известном месте у нас, к примеру, в спортзале УТЦ [46] , а уже из него пробить выходной в той России, тоже за городом… Вообще, практически это возможно? Мы ведь настолько с Фёстом запуганные, что уже не понимаем, чем такие дела закончиться могут.

46

УТЦ — учебно-тренировочный центр.

— Ты прав, думать надо. Есть у меня спец, и.о. Левашова, робот, разумеется, но весьма и весьма квалифицированный. Сейчас его вызову.

— И ещё, Дмитрий Сергеевич, нам срочно, просто позарез нужно увидеться с Сильвией Артуровной…

Глава шестая

Отпущенные Уварову и оставшимися трем валькириям сутки отдыха в Замке по вине Сильвии, задержавшейся в Лондоне, растянулись до четырёх, но никто по этому поводу не расстраивался. Анастасия не возражала бы пожить здесь и месяц. «Медовый» ведь ей по-любому полагался, да только Уваров никак не мог добиться у начальства полноценного отпуска. Все вроде свои, прямо-таки друзья, а позволить человеку забросить дела, которые по-любому до смерти не переделаешь, и съездить с молодой женой, например, за границу, где Настя никогда не была — никак, видите ли, не получается. Дошло до того, что Вельяминова поставила своему графу условие — никакого венчания не будет, пока он не решит этот вопрос. Ну и с «личной жизнью» соответственно, переезжать к нему она категорически отказалась до замужества. Вдруг у него планы изменятся внезапно — что, снова в казарму возвращаться? Вот уж девки, особенно Темникова с Глазуновой, повеселятся!

Зато здесь они с Валерием могли всё время проводить вдвоём, даже и на глаза подружкам не показываясь, наслаждаться тем, что не нужно на службу каждый день подскакивать к семи, а зачастую и к шести утра. Какая при таком графике любовь?

Девчонки тоже нашли для себя массу развлечений — изучали Замок, соревнуясь, кто больше неожиданностей в нём откроет или придумает, бегали купаться в доисторическом океане, в котором Арчибальд разогнал акул, а может быть, и плезиозавров на сто миль в округе, учились ездить верхом под руководством специально приставленных тренеров. Уже к концу второго дня валькирии лихо скакали по окрестной прерии, радуясь тому, что гомеостаты избавляют их от главной беды начинающих кавалеристов. Ездить «по-дамски», хотя им и было предложено, девушки категорически отказались, а в мужском седле, как ни старайся, без до крови стёртых бёдер и шенкелей первую неделю-две не обойтись, не говоря об до синевы отбитых ягодицах. У них все эти места заживали, что называется, «в процессе», хотя сами ощущения никуда не девались.

Арчибальд, то ли замаливая грехи, то ли естественным образом избавленный от комплексов, окончательно и успешно превратился в того доброго дядюшку, роль которого ему не слишком удалась во время предыдущего «охмурения».

Он

выполнял любые пожелания, отвечал на любые вопросы, деликатно держась вне поле зрения, но мгновенно оказываясь рядом, как только его звали, даже и мысленно. Вообще, старался изобразить из себя этакого рафинированного, два факультета окончившего, наряду с Удолиным кафедрой в Университете заведующего «старика Хоттабыча».

На второй вечер, например, он устроил Валерию с Настей вечернюю прогулку по майскому Парижу (мог бы и по сентябрьскому, если бы попросили). Просто указал на дверь, они её открыли и, словно из подъезда одного из старинных домиков, шагнули на брусчатку крутой монмартрской улицы, ведущей к собору «Сакре кёр». Вдобавок, для пущей романтичности, год здесь оказался тысяча девятьсот первый, самое, может быть, безмятежное и весёлое время за полтора века вокруг этой даты. В кармане у Уварова лежало несколько сотен франков, бумажками и золотом, Настя свободно владела французским, и вечер получился незабываемо прекрасным.

Там же, кстати, в ювелирной лавке на Елисейских Полях Валерий купил золотые, с алмазной осыпью обручальные кольца и наконец-то убедил невесту «обменяться».

Посмотрел на её пальчик, сказал удовлетворённо:

— Ну вот, теперь уж точно никуда не денешься…

Анастасия счастливо рассмеялась.

— Хочешь верь, хочешь нет — я сейчас точно теми же словами про это подумала…

Вернувшаяся в Замок, по общему мнению — слишком быстро — Сильвия привела с собой мужчину, увидев которого Уваров даже несколько растерялся. Это был собственной персоной генерал-лейтенант ВСЮР Берестин Алексей Михайлович. В той же полевой форме образца тысяча девятьсот четырнадцатого года, с шейным крестом ордена Святителя Николая, как он появился во главе корниловских и марковских легионов в Берендеевке, где и устроил перед Олегом Константиновичем впечатляющий парад пришедших ему на выручку войск.

Видно, что и сейчас генерал-лейтенант собрался прямо на войну: китель был перетянут полевыми ремнями адриановского снаряжения, пояс оттягивала тёмно-бежевая кобура пистолета.

Валерий инстинктивно вытянулся, чуть было не начал рапортовать, как в стихотворном переложении устава сказано: «Лишь появится начальник, он орёт во весь… что в отсутствие его не случилось ничего». Вовремя сообразил, что, во-первых, в штатском, а во-вторых — на нейтральной территории, и вообще, Берестин хоть и генерал, но совсем другой армии. Уважение оказывать положено, но и не более.

То ли Алексея Михайловича отличала такая же, как у самого Императора, фотографическая память (художник всё же по гражданской профессии), то ли Сильвия заранее проинформировала, но он протянул Уварову руку со словами:

— Здравствуйте, Валерий Павлович. Рад видеть вновь и в добром здравии. Мы, к сожалению, прошлый раз очень мало пообщались…

Мало! Просто во время представления после боя наиболее отличившихся офицеров Уваров сделал шаг вперёд, назвал фамилию и чин, а генерал так же, как сейчас, пожал руку. И всё знакомство. Потом генерал сидел за столом рядом с Олегом, а он — на самом дальнем краю, среди «геройских поручиков и штабс-капитанов».

— Надеюсь, в этот раз плотнее будем взаимодействовать, — сказал муж Сильвии, так отчего-то подумал Валерий. Вроде как принц-консорт.

Так же любезно Берестин поздоровался с валькириями и, как Валерию показалось, чересчур пристально смотрел на Анастасию, и руку её в своей руке задержал чуть дольше, чем требовала ситуация.

«Чёрт знает что начинает мерещиться. Я думал, что так называемая ревность — это не про меня».

— Ну как, получили от Замка удовольствие? — спросила Сильвия. И с понимающей улыбкой посмотрела на обручальное кольцо Вельяминовой. Когда прощались, его точно не было. Настя отчего-то страшно смутилась (такого свойства за ней, кроме Уварова, никто раньше не замечал) и спрятала руку за спину. Этого секундного эпизода никто не заметил.