Большие дела
Шрифт:
— Ничего, Ириш, не расстраивайся. Я тебе помогу.
— Нет, я сказала.
— Ну, нет, значит нет, — соглашаюсь я. — Ну-ка повернись, дай посмотреть на тебя хорошенько. Какая же ты красавица, честное слово.
Действительно ведь. Явно дорогое коктейльное платье, причёска, жемчужины в ушках. Скромная, почти аристократическая элегантность. Просто Грейс Келли.
— Ириш, ну, ты даёшь.
— Чего я даю? — хмурится она, всё ещё находясь под впечатлением от визита Арсения.
— Потому что нельзя быть красивой
— Да ну тебя, Егор, — машет она на меня рукой. — Русский язык выучи. Пошли давай. Кто тут опоздать боялся? Я-то готова, а ты?
— Почти, — серьёзно отвечаю я. — Тушь только подправлю.
Она улыбается, а я подмигиваю:
— Забудь ты этого мудилу, ладно? Я всё устрою.
— Не вздумай, — тычет она кулачком мне в бок и улыбка исчезает с её лица. — Уголовщины мне только не хватало. Ты понял?
— Да, моя госпожа. Всегда догадывался о твоей склонности к доминированию.
— Че-е-го?!
Мы подъезжаем к бетонному бункеру Дома кино на Васильевской улице, но останавливаемся не у «сундука», а у старого здания. Рядом толпится народ. Мы выходим из машины и смело направляемся ко входу, и на нас обращают внимание.
Нет, ощущения, что я иду по красной каннской дорожке нет, но взгляды и шепотки нас сопровождают. То, что я, как раз, не люблю. Мы с Пашей выглядим вполне обычно, в костюмах и рубашках без галстуков.
Наши костюмы хорошо сидят и это единственное наше отличие от среднестатистического человека в пиджаке и брюках. А вот Ирка действительно выглядит, как принцесса Монако. Есть в ней особый шик, заставляющий повернуть голову вслед.
— К Усову, на «Сицилианскую защиту», — на ходу сообщаю я дежурному и смело шагаю вперёд.
Ира и Паша идут за мной. Я следую инструкциям, полученным от Платоныча и без проблем нахожу запрятанный в недрах ресторан.
Здесь стоит шум и царит веселье. Народу много. В дальней части толпятся люди. Судя по всему, это и есть «Сицилианская защита». Фильм на экраны ещё не вышел, но они уже что-то празднуют — завершение монтажа или предварительный показ, а может просмотр, шут их знает.
Рядом с ними находится ещё одна весёлая и бесшабашная группа. Это, как раз, «наши». Но, честно говоря, я не вполне уверен, две ли разные это группы или одна целая. Люди сидят за столиками, стоят в обнимку, склоняются над теми, кто сидит. Всё пребывает в движении.
Мы подходим ближе и останавливаемся. Молодой Абдулов читает стихи. Это, похоже, пародия, потому что его постоянно перебивают взрывы смеха. Он пережидает эти взрывы с невозмутимым видом, точно таким же, с каким через несколько лет будет петь «Уно, уно, уно, уно моменто».
Его партнёр по фильму Николай Волков хранит серьёзность, но глаза смеются. Время от времени он хлопает Абдулова по плечу и прыскает в кулак.
В самом центре всего этого движения находится столик Галины. Рядом с ней сидит парень лет тридцати пяти. На нём яркий кардиган и чёрная шёлковая сорочка,
Толстые цепи и большой, в духе девяностых, крест с драгоценными камнями выглядят довольно экстравагантно. Как и перстни, унизывающие пальцы этого человека.
Я его знаю. Вернее, я знаю кто это — друг Галины Борис Буряце, черноволосый цыган из Большого. Обилием украшений он затмевает свою подругу, а уж она-то в этом деле толк знает.
— Нет-нет-нет, — подбегает к нам официантка, — здесь мест совсем нет. Пройдите вон туда, если тоже нет, придётся подождать.
— Зоя! — окликает её Галина, обратившая на нас внимание. — Зоинька, это ко мне. Идите сюда, ребята.
Галина дружелюбно улыбается и машет нам рукой:
— Идите, садитесь со мной! Витя, дай стул, пожалуйста.
От соседнего столика нам передают стул, и мы, потеснившись, присаживаемся.
— Добрый вечер, — улыбаюсь я. — Это Ирина, моя подруга, а это Павел, мой друг.
Галина выглядит очень хорошо. Ей немного за пятьдесят, но былая красота ещё не превратилась в перестроечные ужас и отчаяние. Она яркая и жизнерадостная, совсем не старая и довольно красивая женщина, хоть и поднабравшая лишних килограммов.
— Рада, что вы пришли, — говорит она и указывает на своего спутника. — Это мой друг, Боря.
Мы пожимаем руки.
— Очень приятно, — кивает Борис.
Вокруг него сложено немало сказок и легенд, но, несмотря на видимую экстравагантность, выглядит он вполне нормальным парнем, улыбается добродушно.
— А я, значит, — глядя на Ирину, кивает на меня Галина, — не единственная, кто понимает толк в мужчинах.
Она явно намекает на нашу разницу в возрасте, хотя у них с Борей разница несомненно побольше нашей будет. Новицкая тушуется и даже чуть краснеет, и я смотрю на неё с большим удивлением. Первый раз такое вижу.
— А ты, значит, игрок, — кивает наша хозяйка. — Так, Егор?
— Я? Что вы, Галина Леонидовна. Скорее организатор.
— За организацию больше дают, — улыбается Боря.
Шутник, самому-то пять или семь лет вскоре нарисуют.
— Давай без Леонидовны, ладно? — улыбается Галя. — А подружка твоя? Борь, скажи, на Грейс Келли похожа, да? Стеснительная только.
Боря внимательно всматривается, а я не могу удержать улыбку.
— Чего? — спрашивает Галина. — Чего смеёшься?
— Да насчёт стеснительной. Вот, открытие сделал.
— Егор, — хмурится Новицкая.
— Конечно, стеснительная, вон как покраснела.
— Мы просто друзья, — говорит Ира.
— Ну, и хорошо. Что может быть лучше дружбы, правда, Боря?
Боря смеётся.
— И чем твоя стеснительная подруга занимается?
— В ЦК комсомола работает.
— Серьёзно? — улыбается Галя и поворачивается к тому столику, откуда нам стул подали. — Витя, Вить, иди познакомься, здесь твоя коллега из ЦК. А Витя у нас райком комсомола возглавляет. Какой, Вить? Ленинский или какой?