Большие деньги
Шрифт:
Он сел на кровать, закурил сигарету. Она пригладила упавшие ему на лоб черные жесткие пряди.
– Надеюсь, ты не примешься снова за свои старые штучки, когда я сумею добиться величайшего в своей жизни прорыва?
– Ах, каким я был скотом! Я абсолютно никчемный человек! – захныкал он. – Ну, что скажешь по поводу тысчонки в месяц? Ровно третья часть от твоего жалования. Ты ведь все равно все растранжиришь. Для чего женщинам деньги, понятия не имею!
– Возможно, они им и не нужны. Но ты же знаешь, сколько приходится вкалывать, чтобы заработать в этом бизнесе?
– Ладно,
– Я тоже ни черта в них не понимаю. Спуститесь с Эгнис вниз и там обо всем спокойно договоритесь. А я приму ванну и переоденусь. Скоро ко мне придет портниха, а мне еще нужно сделать прическу. Сегодня днем у меня сотня деловых встреч… Будь умницей, Тони.
Она погладила его по щеке, и Тони с Эгнис вышли из спальни. Тони теперь казался таким робким, словно послушная овечка.
Вскоре, когда она приняла ванну, Эгнис снова поднялась к ней.
– Марджи, – зло сказала она, – следовало развестись с Тони давным-давно. Этот немец так уцепился за него… А он очень плохой парень. Ты знаешь, как воспринимает любые скандалы мистер Хейз.
– Я знаю только одно – я сваляла дурака.
– Нужно посоветоваться с Фрэнком. Сегодня я встречаюсь с мадам Эстер. Фрэнк может порекомендовать нам надежного честного адвоката.
– Можно обратиться к Вардману. Это адвокат мистера Хардбейна и Сэма тоже. О девушке ничего не должно просачиваться в печать, если только она не отъявленная Аура.
Зазвонил телефон. Мистер Хардбейн, легок на помине. По поводу контракта. Марго попросила Эгнис сходить к нему в контору, поговорить об этом деле. Весь день она простояла перед высоким зеркалом, а портниха с полным ртом булавок, бегала вокруг нее, суетилась. Беспокойство не покидало Марго – что же прикажете ей делать? Около пяти пришел Сэм, чтобы взглянуть на ее обновки, а она все еще приводила в порядок волосы, сунув голову в сушилку.
– Как ты, однако, привлекательна с головой в этой штуковине, – сказал Сэм, – в этом кружевном неглиже, с уголком брюссельских кружев между бедрами… Никогда этого не забуду. У меня поразительная память. Никогда не забываю ничего, что хоть раз увижу. В этом секрет зрительного воображения художника.
Эгнис на «роллс-ройсе» вернулась за ней, но от Сэма невозможно было отвязаться. Он непременно хотел доставить их куда угодно на своем автомобиле.
– Марго, дорогая, какие у тебя могут быть секреты от меня? – ласково упрекал он ее. – Я ведь все понимаю, вот увидишь… все на свете… Я знаю тебя лучше, чем ты сама. Вот почему я и уверен, что смогу срежиссировать твою картину. Я подробно изучал все ракурсы твоего лица, познал твою маленькую девичью душу, которую одолевает желание… Ну чем ты можешь меня удивить или шокировать?
– Вот и отлично! – сказала Марго. – Но все же пока оставь нас, прошу.
Он ушел, надувшись.
– Ах, Марджери, подумай, ну разве можно так обращаться с мистером Марголисом! – заныла Эгнис.
– Я-то могу обойтись без него, а он не может, – решительно заявила Марго. – Ему нужна новая звезда. Говорят, дела у него катятся под
– Хардбейн считает, что это потому, что он уволил своего рекламного агента.
Было уже довольно поздно, когда они наконец выехали. Дом мадам Эстер находился в даунтауне, в заброшенной части Лос-Анджелеса. Они попросили шофера высадить их за два квартала, и прошли до дома пешком по улице, застроенной бунгало с пыльными, неухоженными дворами, – в подобных местах им приходилось жить, когда они приехали на Восточное побережье несколько лет назад.
– Тебе этот район ничего не напоминает? – толкнула Марго локтем Эгнис.
– Нужно всегда хранить в памяти только приятное, – ответила Эгнис, нахмурившись.
Мадам Эстер жила в большом сборном доме с широкими верандами и потрескавшейся крышей, покрытой кровельной дранкой. На всех мрачных окнах шторы опущены. Эгнис нашла небольшую застекленную дверцу с тыльной стороны, постучала. Ей тут же открыла высохшая старая дева с седыми взлохмаченными волосами.
– Мадам уже вошла в транс. Клиенты не любят, когда их заставляют подолгу ждать. Боюсь, что теперь будет трудно нарушить последовательность коммуникации.
– Она получила какие-нибудь сведения от Фрэнка? – прошептала Эгнис.
– Он ужасно рассержен… Не думаю, что он снова выйдет на связь… Дайте мне вашу руку.
Взяв Марго за руку, Эгнис протянула старой деве свою. Они прошли, глядя друг другу в затылок, по темному коридору, в котором горела лишь одна маленькая красноватая лампочка. Открыв дверь, вошли в абсолютно темную комнату, в которой было много народа. Все клиенты шумно дышали, шаркали ногами.
– А я думала, что все будет сделано конфиденциально, – робко прошептала Марго.
– Ша! – цыкнула на нее Эгнис.
Когда глаза привыкли к темноте, она увидела крупное, одутловатое лицо мадам Эстер. Сидя за огромным круглым столом, она качала головой. Вокруг стола – расплывчатые пятна лиц клиентов. Они потеснились, освобождая место для Марго с Эгнис. Марго вдруг почувствовала, что сжимает чью-то влажную, потную руку. Перед мадам Эстер на столе лежало множество маленьких блокнотиков из белой бумаги. В комнате теперь царила мертвая тишина, Марго только слышала, как тяжело дышит рядом с ней Эгнис.
Казалось, прошла целая вечность, но с ними ничего особенного не происходило, Марго заметила, что глаза у мадам Эстер широко раскрыты, виднелись только блестящие белки. Из ее рта исходил чей-то глубокий баритон, словно кто-то говорил на языке, которого Марго не понимала. Один из сидевших в кружке ответил той же тарабарщиной, видимо задавая духу вопросы.
– Это говорит Сиди Хассан, индус, – прошептала Эгнис. – Он иногда дает весьма полезные советы для игры на фондовой бирже.
– Тишина! – вдруг заорала визгливым голосом мадам Эстер, чуть не перепугав Марго до смерти. – Фрэнк уже ждет. Нет, его кто-то отозвал. Но он оставил сообщение, что все образуется, все будет в порядке. Также он указал, что завтра передаст всю нужную обеим сторонам информацию и что его маленькая девочка не должна ни под каким предлогом делать хотя бы один шаг без предварительных консультаций с ее дорогой Эгнис.