Большие каникулы Мэгги Дарлинг
Шрифт:
— Ты будешь жить. Тебе уже лучше.
— Н-н-но я не хочу.
— Не говори так.
— Это т-т-так т-т-трудно.
— Тебе так кажется. Поскольку ты чувствуешь себя несчастной.
— Нет. Нет. Ты не понимаешь. В этом с-с-секрет жизни. Я т-т-теперь понимаю. У некоторых это п-п-получается. У т-т-тебя получается. А я только з-з-занимаю м-м-место с м-м-моими глупыми п-п-проблемами.
— Все пройдет. Ты сможешь стать счастливой. Я клянусь тебе.
— Нет. У меня ни х-х-хрена не п-п-получится. Т-т-ты поживешь за меня, Мэгги.
Слезы потекли по щекам Мэгги, капая на лицо Линди.
— Знаешь ч-ч-что?
— Что, моя милая?
— Я от-т-тправлюсь на небо… и п-п-постелю тебе там. Это все, ч-ч-чем я могу отплатить тебе за… д-д-добро. — Неожиданно рот у Линди провалился, а глаза выкатились наружу. Ее тело потрясла сильная дрожь, и изнутри
— Ох, Линди, — зарыдала Мэгги.
Уолтер поставил мешок с физиологическим раствором и обошел носилки, чтобы обнять Мэгги. На миг она отстранилась, но потом сдалась, чувствуя, как погружается в сильные объятия. Она ощущала себя маленьким пушистым зверьком, вернувшимся в знакомое место под корни громадного развесистого дуба после кошмарных странствий по незнакомой территории.
Агент Гримсби растолкал всех и попытался произвести кардиопульмональную реанимацию, но Линди не отреагировала, не вернулась.
— Какой стыд, — размышлял вслух Хэйворд, повернувшись, чтобы рассмотреть изумительные башни Манхэттена, появлявшиеся на горизонте в сентиментальных летних сумерках. — Все-таки смешно, — сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно, — я так верю в человечество. Раньше не верил, а теперь верю, несмотря на то что видел и что знаю. Странное чувство посетило меня недавно. Я поверил, что новый день близко. Мы не попадем в него все, но некоторые из нас попадут. Те из нас, кто будут спасены, должны спасти нас. Если я когда-нибудь напишу книгу, а очень возможно, что я это сделаю, это будет моралью всей истории. Было бы также хорошо, чтобы потом все жили счастливо. Кто знает? Это — загадочная вселенная. Все возможно. Даже счастье.
Эпилог
РОЖДЕСТВО
Зимнее солнцестояние того года подарило зрителям Семейной телевизионной кабельной сети передачу «Рождество у Мэгги Дарлинг», снятую в танцевальном зале дома на ферме Кеттл-хилл одним из снежных вечеров, делающих Новую Англию такой красивой. Общественное мнение опять оказалось на стороне Мэгги в конце этого annus horribilis[40]. Накануне того дня, когда суд присяжных вынес решение по делу о снайпере с Меррит-Паркуэй, было объявлено, что подзащитный Кеннет Дарлинг подписал договор с «Апекс Коммьюникейшн», компанией, которой принадлежала «Трайс энд Уанкер Паблишерс», на издание откровенной книги о своем двадцатилетием браке с богиней домашнего очага. Конни Маккуиллан писала в журнале «Пипл», что эта затея была ему совсем не по душе, но иначе нечем было платить за услуги адвоката. (По какой-то случайности мисс Маккуиллан не было среди двухсот четырнадцати гостей, приглашенных на запись «Рождества у Мэгги Дарлинг», не будет ее среди приглашенных и на Рождество в последующие годы, до тех пор, пока существует Рождество.)
Так вышло, что Мэгги ознакомилась с синопсисом книги Кеннета (у нее все еще оставались друзья среди служащих в «Трайс энд Уанкер», хотя компания больше не была ее издателем). По сути и к сожалению, это была плохо написанная полуграмотная стряпня с обилием грубых порнографических фантазий самого примитивного пошиба, диких обвинений в адрес Мэгги в супружеской измене с каждым, от господина Стива Эдди из Голливуда, штат Калифорния, до вице-президента Соединенных Штатов. На самом деле абсурдность всего этого была так очевидна, что Мэгги посчитала ниже своего достоинства подавать в суд на бывшего мужа, который и так стоял перед тем, чтобы принести свою жизнь на алтарь справедливости за умышленное убийство двенадцати граждан штата Коннектикут.
Кроме непристойной мисс Маккуиллан и ничтожного Кеннета, еще несколько человек, присутствовавших на предыдущем рождественском праздничном ужине на двести персон, либо не смогли прийти, либо не были еще раз приглашены. Фредерик Свонн находился в Лондоне и готовился к премьере «Голода» Франца Теслы, эпического кинопроизведения о вампирах стоимостью сто шестьдесят пять миллионов долларов. Ставки были подняты так высоко, что компания «Басилиск Пикчерс» только на рекламу и активное продвижение фильма потратила сорок миллионов долларов. В мире шоу-бизнеса упорно муссировался слух, что картина — неописуемая чушь. Говорили, что сам Свонн показал себя многообещающим актером, но отказался от любых ролей в будущем из-за трудностей жизни на съемочной площадке: всех этих ожиданий, суеты гримеров,
Гарольда Хэмиша не пригласили бы на этот званый вечер с телезаписью, даже если бы его не ударило в пах зеркало быстро проезжавшего мимо такси перед собором Святого Патрика спустя неделю после Дня Благодарения. В любом случае при желании он мог посмотреть «Рождество у Мэгги Дарлинг» по телевизору со своей койки в пресвитерианской больнице Колумбийского университета, где он до сих пор проходил реабилитацию после операции по восстановлению полового члена.
Леонарда Мойля обязательно пригласили бы, если бы в сентябре того же года он не умер от тромбоза аорты, после чего его прах был развеян меж покрытых водорослями камней близ его любимого летнего дома в Бар-Харборе.
Федо Прадо из Нью-Йоркского балета не позволил прийти на праздник вирус СПИДа. Люциус Милштейн лишил себя жизни (удушение с помощью газовой духовки `a la Сильвия Плат[41]) после того, как журнал «Нью-Йоркер» назвал его «сущим мошенником» в репортаже, посвященном бьеннале Музея Уитни. Милштейна давно считали психически нестабильным, он угрожал покончить с собой столько раз, что даже агент по продаже произведений живописи смеялся над его постоянными угрозами. Наутро после того, как тело Люциуса обнаружили в его квартире-мансарде на Уэст-Бродвее, цена на его «мошеннические» картины увеличилась в четыре раза.
Матери Мэгги, Айрин, и ее отчима, Чарли, не было на рождественском ужине потому, что Мэгги терпеть их не могла, какой бы виноватой она после этого себя ни чувствовала.
Нина Стегман вернулась, но уже не наемной работницей, а подругой. Теперь она владела удивительно популярным рыбным рестораном «Nautilus» на берегу пролива в Фэйрфилде. И где, вы думаете, ее можно было в этот вечер отыскать, в пору поварской горячки, предшествующей празднику? Конечно же, на кухне, помогающей усадить «ангелов» верхом в их вкусные «седла», проверять ветчину, пробовать сливовый пудинг и взбивать густой крем. Но в основном Нина делилась опытом с Рози Блай, в прошлом девушкой с розовыми волосами, работавшей продавщицей на Коламбус-авеню, которая произвела на Мэгги такое сильное впечатление своей уравновешенностью и самообладанием, что та дала ей возможность попробовать себя в роли старшей на кухне фермы Кеттл-хилл. Рози великолепно проявила себя в течение нескольких месяцев, прошедших с трагического дня ухода Линди из этого мира.
В связи с Линди стоит упомянуть, что Бадди Хэйган, проживавший в последнее время в Голливуде, штат Калифорния, узнав, что он не инфицирован вирусом СПИДа, переехал в бенедиктинский монастырь в Новато, принял обет, отдав свой дом, «мерседес», мобильный телефон и все остальное, кроме ручки «Монблан-Дипломат», и посвятил жизнь служению Христу и человечеству.
Лоренс Хэйворд по сравнению с прошлогодним Рождеством поправился на сорок пять килограммов.
Не были приглашены на праздник и члены «Шайки делового обеда» (они же — артисты из группы «Сладкие как смерть»), они вообще отсутствовали в этом грешном мире, поскольку были застрелены при задержании, организованном совместно ФБР, Агентством по контролю за применением законов о наркотиках и Бюро по контролю за алкоголем, табаком, оружием и взрывчатыми веществами. Накануне власти получили информацию о готовящемся грабеже в ресторане «Bouley Bakery» в день празднования Хэллоуина и приняли решение замаскироваться под клиентов и обслуживающий персонал, чтобы устроить ловушку для бандитов. В ходе операции проявился «закон Мэрфи»[42], в результате чего погиб один агент Бюро по контролю за алкоголем, табаком и оружием и все члены банды. Права на публикацию их биографий были куплены компанией «Дисней Корпорейшн», которая планировала создать полнометражный мультфильм с целым рядом детских характерных героев, положив в основу их подвиги в стиле «Робин Гуд хип-хоп». Их неожиданная кончина (и секреты, умершие с ними) позволили Хуперу Дарлингу вернуться из своей ссылки в Риме, где он поселился в мансарде на улочке за пьяцца Навона и провел полгода, делая зарисовки архитектурных памятников Ренессанса и античной древности, готовясь к курсу архитектуры в колледже Нотр-Дам.