Большие перемены
Шрифт:
– У вас бывали подобные случаи?
– Не часто. Она сможет перенести дорогу? Что говорят ее врачи?
– Пока не знаю, но сейчас же выясню. А вы действительно готовы на эту операцию?
– Возможно, но только не ради рекламы.
Что же, зато честно, хотя и прямолинейно, но Мел не могла упрекнуть его за это: он готов оперировать ребенка, а не устраивать шоу для выпуска новостей с собой в главной роли героя. Она прониклась к нему уважением.
– Но хоть интервью-то вы нам дадите?
– Да, – ответил он. – Но лишь для того, чтобы объяснить, почему берусь за это дело.
– Я никогда не пошла бы на это, тем более с вами.
Питер видел ее репортажи и почти не сомневался, что она говорит правду.
– Но мне бы все-таки хотелось взять у вас интервью: зрителям это будет интересно.
– Но почему? Да и откуда кому-то знать обо мне?
Его удивление казалось таким искренним, как будто никогда прежде ему не приходила в голову подобная мысль, и Мел улыбнулась: неужели он и правда не догадывался, насколько известен в стране? Возможно, или это его не волновало. Питер Галлам еще больше заинтересовал ее.
– Вы могли бы рассказать, что нового в кардиохирургии вообще и в трансплантологии в частности.
– Хорошо, так и быть. – Она почувствовала улыбку в его голосе.
– А теперь, как мы поступим с Патти Лу?
– Давайте так: я позвоню ее лечащему врачу и выясню, что можно сделать. Если нет никаких препятствий, привозите ее ко мне. – Внезапно ему в голову пришла еще одна мысль: – А ее родители согласны?
– Думаю, да, но мне следует все-таки поговорить с ними. Я в этом деле только посредник.
– Что же, по крайней мере с добрыми намерениями. Надеюсь, общими усилиями нам удастся помочь девочке.
На мгновение воцарилась пауза, и Мел почувствовала, что каким-то чудом нашла именно того человека, который нужен Патти Лу.
– Мне перезвонить вам, или вы позвоните сами?
– У меня здесь сложный случай, так что лучше вы.
Мел еще раз поблагодарила доктора и они распрощались.
В тот же день она побывала у Джонсов. Патти Лу оказалась веселой девочкой, и совсем не походила на больную, а ее родители даже прослезились от малейшего проблеска надежды. Их скудных сбережений оказалось недостаточно для полета в Лос-Анджелес обоих родителей: в семье было еще четверо детей, – и было решено, что поедет мать.
В телефонном разговоре с Питером Галламом они уточнили сроки прибытия девочки в Лос-Анджелес, и доктор заметил:
– Судя по тому, что говорит ее лечащий врач, медлить нельзя. Что, если завтра?
– Я постараюсь. – Мел взглянула на часы: приближалось время выпуска новостей. – Чуть позже я позвоню вам, доктор Галлам, и спасибо.
– Не стоит благодарности. Да, и вот еще что: я сделаю операцию ребенку бесплатно, но никаких телекамер. Интервью вы получите от меня после операции.
– Согласна, – вздохнула Мел и не удержалась: – Но ведь вы расскажете и о других случаях?
– Для чего? – Теперь в его голосе явно слышалась подозрительность.
– Мне бы очень хотелось все-таки сделать репортаж о трансплантации сердца, раз уж я окажусь там с вами, доктор. Пожалуйста.
– Ладно, уговорили.
На мгновение воцарилось молчание, затем он задумчиво проговорил:
– Странно думать о
Опять пришла на ум Салли. Разве могла быть объектом для репортажа эта двадцатидвухлетняя девушка?
– Хотите – верьте, хотите – нет, но после стольких лет работы мне трудно об этом думать так. – Мелани глубоко вздохнула, подумав, что, возможно, кажется ему черствой. Но что поделаешь: ее работа не допускала сентиментальности. Итак, я перезвоню позже и сообщу, когда мы вылетаем.
– А я пока все здесь подготовлю.
Меньше чем за час Мелани договорилась обо всем: о «скорой помощи» от дома Джонсов до аэропорта, о специальном обслуживании на борту самолета и медсестре, которая поедет с ними за счет телестудии, телевизионной бригаде, что будет сопровождать их от самого дома до Калифорнии, о такой же бригаде, которая продолжит работу с ними в Лос-Анджелесе, о номерах в гостинице для себя, коллег-телевизионщиков и матери Патти Лу. Оставалось только известить Питера Галлама. Его не оказалось на месте, когда она позвонила ему несколько часов спустя, и ей пришлось передать сообщение через секретаря.
Вечером она сообщила девочкам, что на несколько дней улетает в Калифорнию и объяснила зачем.
– Наша мама превращается в постоянную службу скорой помощи, – заявила Валерия, и Мелани с усталым вздохом повернулась к ней.
– Сегодня и у меня такое же ощущение, но репортаж должен получиться хороший.
Опять она за свое, а ведь речь идет о человеческой жизни. Что, если бы на месте этой девочки оказалась Валерия или Джессика, не приведи Господь? Что бы тогда она чувствовала? Мел содрогнулась при этой мысли и наконец полностью осознала реакцию Питера Галлама. Ее почему-то очень волновала предстоящая встреча: каким человеком он окажется – приятным, с которым легко работать, или эгоцентричным? По телефону он показался ей вполне адекватным, но по опыту она знала, что большинство светил медицины отличались амбициозностью и скверным характером. Пусть они еще не встречались, но он уже вызвал у нее глубокое уважение, откликнувшись на просьбу помочь Патти Лу Джонс.
– У тебя усталый вид, – заметила Джессика.
– Я действительно совершенно вымоталась.
– Во сколько ты завтра уезжаешь?
Девочки привыкли к ее творческим командировкам, да и Ракель им спуску не давала.
– Я должна выехать не позже половины седьмого. Наш рейс в девять, но мне еще надо встретить телевизионщиков у дома Джонсов.
Обе девочки состроили сочувствующие гримасы, и Мел улыбнулась:
– Не всегда моя работа так романтична, как кажется, да?
– Можешь не уточнять, – вздохнула Вал.
Обе девочки знали, какой тяжелой, а порой и опасной, была ее работа: приходилось снимать и в морозы, и под проливным дождем в далеких джунглях, не говоря уже о политических акциях и других происшествиях, пострашнее. Они уважали ее за это, но ни в коем случае не завидовали и не стремилась к такой карьере.
После ужина Мел поднялась сразу к себе, уложила сумку для поездки на Западное побережье и рано легла спать, но как только выключила свет, позвонил Грант и поинтересовался, помог ли ей список докторов.