Большие перемены
Шрифт:
— Мама, ты мне еще на бумажке слова напиши! Таисия усмехнулась:
— Ладно, на бумажке не буду. Сама сообразишь.
— Мне вообще эта мысль не нравится — что-то отцу сообщать. Зачем? Мы недавно с ним общались… так сложно. Ужас, — Катя поджала губы.
— Так вы, наверное, у него дома общались. При Полине. Так?
— Так, — согласилась Катя.
— Все понятно. Там же влияние этой… женщины. Плохая аура. А ты на работу к отцу сходи. Совсем другой разговор получится. — Таисия поцеловала дочку в
— Ладно, — со вздохом ответила Катя.
— Ой, чуть не забыла! — спохватилась Таисия. Она убежала и вернулась с мобильным телефоном. — На, передай отцу. Он, когда здесь был, забыл.
Риммин план вступал в действие. Телефон обязательно должен был вернуться к Буравину.
Сан Саныч хозяйничал на кухне, когда к нему заглянула Анфиса:
— Привет, хозяин. А хозяйка твоя где?
— В расстроенных чувствах она, — тихо сообщил Сан Саныч.
— Я же тебя спрашиваю, не в чем она, а где, — хмыкнула Анфиса.
— А я тебе так и отвечаю. В расстроенных чувствах, а потому ушла из дома.
— Надолго?
Сан Саныч пожал плечами:
— Думаю, да. Говорит, пошла лечиться шопингом.
— Чем-чем? — уточнила Анфиса.
— За покупками пошла. На новый рынок. Это для женщин первое средство от стресса — покупки делать.
— Но на Зинаиду это не похоже, — удивилась Анфиса.
Сан Саныч поддакнул:
— Я и сам так думал. Видишь, мы ошибались.
— Действительно, видно, сильно Зина расстроилась. А из-за чего, если не секрет? Ты ее расстроил?
Сан Саныч замахал руками:
— Нет, Анфиса. Зина переживает из-за ребят. Из-за Маши с Алешей.
— А с ними что? — испугалась Анфиса.
— Поссорились, — Сан Саныч понурился. — Да так крупно, что теперь неизвестно, как мириться будут. Маша об Алешке вообще слышать не хочет.
— Не может такого быть! — Анфиса всплеснула руками.
Сан Саныч угрюмо возразил:
— Еще как может. Его невеста бывшая, Катька Буравина, что-то намутила, а Маша обиделась. И тут, по закону подлости, появился принц. Познакомился с нашей Машей и сразу с места в карьер — ухаживать за ней стал.
— А откуда он вам на голову свалился, принц этот?
— Из Москвы. Коллега Лешкиной матери, Полины.
— Ничего не понимаю, — вздохнула Анфиса.
— Вот и Зина ничего понять не может. Поэтому и за покупками пошла, чтобы голову в порядок цривести.
— Ты говоришь, Катя рассорила Машу с Алешей? Знаешь, Саныч. Не будет счастья этой Кате. А вот Маше с Алешей это как экзамен. Испытание.
Сан Саныч грустно заметил:
— Что-то больно много на ее голову испытаний, Анфиса.
— А в настоящей любви всегда так, Саня. Помнишь, сколько тебя Зина-то проверяла?
— Ой, и не говори. Но с Зиной понятно, она все своего
— Да-а… — протянула Анфиса. — Хорошо, у тебя терпения хватило ее проверки пережить. И у Маши с Алешей все должно сложиться хорошо, если хватит любви и терпения.
— Но между нами с Зиной никакой женщины подобно Катьке не было! Эта ведь Катя, она… такая бестия. Не останавливается на достигнутом, ей всегда мало того, что есть.
— А что у нее есть? — спросила Анфиса.
— Так Костя же. Она официальная невеста Кости.
— А вот Костю она пока не любит, — возразила Анфиса.
— Что значит — пока? — не понял Сан Саныч.
— Женщины, подобные Кате, начинают ценить только то, что теряют, — пояснила Анфиса. — Пока Костя за ней бегает, как хвостик, он ей не нужен. А если он в другую сторону посмотрит, она про все свои интриги забудет разом и поймет, что Костя — лучший для нее вариант.
Сан Саныч поразился:
— Ты такая мудрая, Анфиска. Пора бы тебе свою мудрость в личной жизни использовать. Что, неужели не надоело одинокой-то быть?
— Надоело, Саныч. Но ты же знаешь, я женщина скромная, никогда шаг навстречу сама не сделаю…
Сан Саныч подмигнул:
— Так ты мне намекни, кому навстречу, а я уж тебя… подтолкну!
Анфиса улыбнулась и тихо кивнула. Каждая женщина, независимо от ее возраста, хочет быть любимой и счастливой.
Марукин продолжал удивлять Буряка ошеломляющими новостями. Он посмотрел прямо в глаза следователю и признался:
— Григорий Тимофеевич, я теперь вместо вас. Так что давайте, передавайте мне дела, материальные ценности, и можете отдыхать.
— Это ты так решил? — вскипел следователь. Марукин поднял руки:
— Я же сказал — начальство так приказало. А я что? Я человек дисциплинированный — исполняю приказы.
— Ага, тебя, значит, за дисциплинированность повысили, — съязвил следователь.
— Ну, может быть. И еще — за старание. Ладно, не расстраивайтесь. Восстановитесь в своих правах. А пока…
— А пока ты мне советуешь выметаться из кабинета…
— Да, теперь я здесь хозяин! — сказал Марукин.
У Буряка желваки заходили от злости, но он взял себя в руки:
— Раз так, Юрий Аркадьевич, то, может "быть, выслушаешь меня по поводу дела. Кроме бумажек и документов есть кое-что и в моей голове. Я обязан с тобой своими версиями поделиться.
— Нет, не надо. Достаточно бумажек и отчетов, — отмахнулся Марукин.
Следователь вновь вскипел:
— Так ты что, заинтересован в том, чтобы я вообще в этом деле не участвовал?
— Нет, что вы, Григорий Тимофеевич. Вы можете помогать следствию. Неофициально. А пока… Сегодня, по крайней мере, я без вас справлюсь.