Большие перемены
Шрифт:
— Как ты не понимаешь! Для отца этот корабль — все! Смысл жизни! Он не переживет, если «Верещагино» достанется Буравину.
— Переживет. Он у тебя настоящий мужик. Да и вы с Костей ему поможете! Но и ты не горячись раньше времени! — успокаивал друга Женя.
— В конце концов, окончательного раздела имущества еще не состоялось, может быть, отцу удастся отвоевать у Буравина корабль?
— Может быть. Но ты и меня пойми.
— Прежде всего, я должен понять отца. Я иду домой, — решительно сказал Алеша.
— А
— Нет, у нее. И не после свадьбы, а уже сейчас. И Алеша отправился к отцу.
Следователь активно занимался делом смотрителя, поэтому довольно часто допрашивал его. На очередном допросе смотритель возмутился:
— Я не понимаю, гражданин следователь, чего вы от меня-то хотите? Сижу себе, никого не трогаю, жду суда.
— Вот и жди! Можешь не сомневаться, решение суда будет справедливым! — заметил следователь. — Мало не покажется.
— Так все ж в жизни относительно! Что есть «мало», что «много»? Один Бог только знает. Нам, смертным, не дано, — философски заметил смотритель.
— Там тебе популярно объяснят, — пообещал следователь.
— А ты меня на испуг не бери! Мы с детства пуганые! Мама моя, покойница, говорила: «От тюрьмы и от сумы, сыночек, не зарекайся!».
— Вот ты туда по всем статьям и угодил. Рано мы с тобой распрощались.
— А по-моему, в самый раз! До суда уж недолго ждать!
— Ждать-то недолго, только я тебя еще по четырем статьям пущу, — сообщил следователь.
— По каким это еще статьям? — удивился смотритель.
— Похищение, по которому ты сейчас проходишь, — получается, не единственное твое преступление!
— Неужели? И доказательства у тебя есть, гражданин начальник? — ехидно спросил смотритель.
— Пока доказательств нет. Но будут.
Вот когда будут, тогда и поговорим, — уверенно сказал смотритель. — Здорово ты это придумал: все грехи — и мои, и чужие — на меня повесить!
— Тебе собственные грехи уже некуда вешать! А ты все за чужие беспокоишься! — заметил следователь.
— Молодцы, ребята! Человек за решеткой, вали на него все, лишь бы план выполнить по раскрываемости.
— Я носом землю буду рыть, а твою вину докажу! — пообещал следователь.
— Смотри, нос не сломай! А то нюх потеряешь, из органов сразу попрут.! — мрачно сказал смотритель.
— За меня не беспокойся. Лучше о себе подумай. Ты мне вот что скажи: что случилось с экспедицией, которая искала у нас в катакомбах старинное оружие и монеты?
— С какой еще экспедицией? — недовольно переспросил смотритель. — Мало их, что ли, по катакомбам шарится?
— С той самой, которая работала в наших краях в 1999 году.
Смотритель напрягся.
— Ну работала. А я-то здесь при чем?
— Интересные были ребята в той экспедиции. Студенты в основном. Под руководством профессора Сомова трудились. И то, что находили в катакомбах,
— Неужели? — усмехнулся смотритель.
— Из той экспедиции домой вернулись все, кроме ее руководителя. Опять не вспоминаешь?
— Нет, — зло отрезал смотритель.
— Совсем у тебя память стала никуда! Ведь ты у них за экскурсовода был. Лучше тебя никто катакомбы не знает!
— Это все домыслы, Григорий Тимофеевич, — с чувством произнес смотритель.
— От домыслов до фактов — несколько шагов, Михаил Макарыч.
— Ага. Может, и Янтарную комнату я тоже украл?
И библиотеку Ивана Грозного? И сокровища Чингисхана? — возмутился смотритель.
— Если докажем, и за Чингисхана ответишь! Надо будет, за все ответишь!
— Кому надо-то? Тебе, гражданин начальник? — язвительно поинтересовался смотритель.
— Не мне. Закону!
— По закону я через неделю после суда попаду на зону — и адью! Ты меня никогда больше не увидишь! — сообщил смотритель.
— Я тебя везде достану, понял? Хоть из-под земли!
— Выслужиться хочешь? — иронично спросил смотритель.
— Справедливости хочу, чтоб такие люди, как ты, нашу землю не поганили.
— Не верю я в твои бескорыстные намерения! — засомневался смотритель.
— А мне все равно. Только, я думаю, ты по-другому заговоришь, когда я разыщу твой тайник.
А вот эта фраза произвела на смотрителя впечатление, его лицо перекосилось от ненависти.
Натолкнувшись в очередной раз на сумку, которую принесли Полине сыновья, Буравин пошутил:
— Полина! Ну долго мы еще будем спать на чемоданах? Почему ты не распаковываешь эту сумку?
— Не знаю. Мне кажется, как только я расставлю все по полочкам, сразу все и кончится, — поделилась своими ощущениями Полина.
— Не понимаю.
— Витя, пожалуйста, не торопи меня! Давай сначала решим все проблемы с Таисией и Борей, и я сразу эти вещи разложу! — попросила Полина.
— Полина, доводить до совершенства отношения можно много лет. А жить на чемоданах — неуютно.
— Не знаю. У меня такое чувство, что я здесь — временно, — снова грустно сказала Полина.
— И со мной временно? — заволновался Буравин.
— Нет, с тобой навсегда! — успокоила его Полина. Она обняла Буравина, прижалась к нему, но тут же отстранилась и спросила:
— Ты урегулировал с Таисией финансовые вопросы?
— Ты права, чем раньше я урегулирую с Таисией финансовые вопросы, тем лучше, — согласился Буравин.
— Ты как будто собираешься от нее откупаться.
— Нет, но она не должна садиться мне на шею. Пусть умерит свои аппетиты в пределах разумного.
— Вить! А не слишком ли дорого мы платив за наше счастье? У меня с ребятами отношения не складываются, у тебя с Катей тоже ситуация непонятная… Выходит, либо личное счастье, либо родительское. Сочетать не получается.