Большие Песцовые радости
Шрифт:
— Здание не проверено временем, — заметил Шелагин. — Только жесткая необходимость заставила меня использовать такую возможность.
Беспалова потыкала в стену пальцем, острый ноготь оставил вмятины, которые сразу же затянулись.
— Лукавите, Павел Тимофеевич, это здание еще наших внуков переживет. В любом случае для Совета оно полностью готово. Тянуть больше нельзя. Нужно открывать здание и назначать дату Совета.
Говорила она без своих обычных ужимок — видно, вопрос ей казался очень важным. Шелагин-старший ее уверил, что сделано это будет в ближайшее время после согласования
Возможно, в спокойное время согласовывать пришлось бы дольше, но вольница многим не пришлась по вкусу, поэтому Совет был назначен уже на ближайший понедельник.
Строительный туман я снял аккурат за день до Совета, и сеть сразу же заполонили фотографии дворца. Снаружи, разумеется, хотя пара ушлых репортеров вышли на секретаря Павла Тимофеевича с просьбой провести экскурсию для представителя их изданий, чтобы они могли запечатлеть здание изнутри. Разумеется, им отказали, поэтому в сети начали проскакивать намеки, что внутри этого прекрасного здания — отвратительные необработанные стены пустых помещений.
В день Совета проверяющий целитель задержался, поэтому Шелагины уехали без меня. Я же собирался потом перейти по Маяку, который оставил в помещении, официально закрепленном за мной. Обслуги во дворце был минимум, поэтому в коридорах не было опасности пробираться через толпу, да и была бы — у меня в активе короткие перемещения в пределах видимости.
Целитель появился почти сразу после отъезда Шелагиных, тщательно проверил все параметры и в очередной раз сказал, что непохоже, чтобы инфекция во мне развивалась. Тем не менее, ответственность за снятие карантина он на себя не взял, сказал, что за мной и Грековым нужно еще понаблюдать.
Как только он от меня вышел, я отнес Глюка Грекову, которого проверили раньше, и переместился во дворец, в итоге получилось, что я приехал даже раньше отца и деда, о чем я им и сообщил по сети Древних, передатчики которой были при всех нас.
Зал заседаний заполнялся князьями, которые осматривались и переговаривались. Репортеров в этот раз было решено не допускать, потому что мало ли куда зайдет обсуждение, не все княжеские слова стоит доносить до широкой общественности, тем более на Совет в этот раз собирались и губернаторы, которые пока еще не стали князьями, и князья, которые оставались ими формально из-за утраты реликвии. Например, Прохоров. Вопрос по ним тоже будет сегодня поднят, аккурат после голосования по новому императору. Или до? В очередности возможны варианты.
Судя по настроению князей, неожиданности по голосованию не должно быть. С места, где я стоял, были прекрасно слышны разговоры. Нет, конечно, будущим императором представлял себя каждый, но каждый и трезво оценивал свои шансы, понимая, что при открытом противостоянии можно не только не стать императором, но и остаться без реликвии.
Разве что Прохоров бухтел, пытаясь найти союзников.
— Зачем нам столько новых князей? И какое право имеет Шелагин их назначать?
— Георгий Антонович, он их не назначает. Назначает императорская реликвия, — терпеливо пояснял ему Дорофеев.
— Да вы что? С каких это пор у обычного артефакта появилась собственная воля? — желчно спросил Прохоров.
— Вы так свою
— Не на условиях Шелагина. Прохоровы — княжеский род с тысячелетней историей. Мы не будем унижаться ради какой-то формальности. Кому нужны эти ваши реликвии?
Он презрительно скривился.
— Позвольте, а не вы ли требовали не так давно себе императорскую? — расхохотался Дорофеев, не принимая всерьез выступление собеседника.
— Александр Петрович, это принципиальный вопрос. Если отец погиб ради этого, то императорская реликвия должна храниться в нашей семье. Заметьте, я говорю: храниться. Мы не претендуем на главенство.
— Да неужели? — усмехнулся еще один князь. — А как же правило, что во главе страны стоит тот, у кого в руках императорская реликвия?
— Устаревшее.
Не знаю, до чего бы они договорились, тем более что князья прибывали и прибывали, если бы не вошел Шелагин под руку с Беспаловой. Со всех сторон посыпались приветствия, отчего Прохорова совершенно неприлично перекосило — ведь при его появлении такой радости не было. А вот Беспалова, напротив, сияла так, как будто приветствовали именно ее.
— Господа, — важно сказал Шелагин, — предлагаю сегодня опробовать новую систему голосования, экспериментальную. Голосовать могут только князья. Уточняю: настоящие князья, с реликвиями, которые их признали.
Прохоров сразу же покраснел от злости.
— Сначала вы отбираете у нас реликвии, потом лишаете права голосовать?! — заорал он. — По какому праву?
— По праву того, кого выбрала императорская реликвия.
— А она выбрала? Вы ее узурпировали!
— Георгий Антонович, успокойтесь, — сказал Дорофеев. — Правила едины для всех: настоящим князем может считаться только тот, кого признала реликвия. Вас реликвия признала?
— У нее не было такой возможности, — буркнул Прохоров, — потому что у нас ее нагло украли.
— Ваша сестра? Говорят, она продала много фамильных ценностей.
— Юлианна к реликвии доступа не имела, — уже не так уверенно возразил Георгий.
— Дожили, — проворчал кто-то. — Княжеские дочери сбывают на сторону княжеские реликвии. О времена, о нравы.
— Юлианна ничего никому не сбывала! — возмутился Прохоров.
— Успокойтесь, Георгий Антонович, — холодно сказал Шелагин. — Ваша сестра так часто приторговывает артефактами, что я не удивился бы, продай она и реликвию ради какой-нибудь приглянувшейся безделушки. Отвратительно воспитанная девица.
— Можно подумать, ваши потомки воспитаны лучше.
— Мой сын и внук могут служить примером для подражания, — спокойно ответил Шелагин.
— А Николай? Вы к его воспитанию отношения не имеете?
— Увы, в его случае к моему воспитанию подмешивалось воспитание Живетьевых. Ни к чему хорошему это не привело.
— Вы в своей семье порядок навести не можете, а претендуете на наведение порядка в стране.
— В своей семье порядок я навел. Георгий Антонович, чем больше я с вами говорю, тем больше мне кажется, что находитесь вы здесь не по праву. Вы утратили собственную реликвию. Вы больше не княжеская семья. Более того, в настоящее время ведется дело по поводу противоправных начинаний вашего отца.