Большое испытание Серёжи Мерсенёва
Шрифт:
Взгляд мальчика остановился на соседнем доме, где была квартира директора МТС Серебрякова. Из окон на снег падали прямоугольники света. Женя вспомнил о своём приятеле, сыне директора Игоре. Сидит, наверное, почитывает, а дядя Гриша и Серёжа погибают.
Через сугробы Женя пробрался к окну и трижды стукнул в стекло. Накинув на голову пальто, на крыльцо вышел Гора.
Женя поманил к себе приятеля.
— Сидишь и ничего не знаешь, — торопливо заговорил он. — А тут такое делается. Дядя Гриша и Серёжа в лесу потерялись, понятно?
— Как потерялись?
— Не могу я спокойно! Сейчас из дома отдыха звонили: лошадь пришла, а сани пустые. Отсюда спасательная экспедиция выходит, дядя Стёпа и папка едут. Я проситься стал, а они — ни в какую! Горка, давай соберём ребят и пойдём в лес на поиски, а? Пусть у нас своя спасательная будет...
— Кто же нас пустит...
— А мы и спрашивать не будем, пойдём, да и всё! Мы тут тёпленькие сидим, а им-то каково? Они в опасности, понимаешь?
— Нет, такое дело не годится! — подумав, решительно сказал Гора. — Пока ребят соберём, пока до места дойдём — сколько времени зря пропадёт. Надо другое придумать.
— Трусишь, да?
— Глупости! Нам надо живых найти, а не... — Гора запнулся: даже подумать о том, что дядя Гриша и маленький Серёжа, с которыми он сидел сегодня за праздничным столом у гостеприимной Анна Алексеевны, лежат мёртвыми где-то в лесу, было страшно. — Одним словом, нам надо с вездеходом ехать.
— Туда не пустят. Сказано тебе — я уже просился.
— Ерунда! Обхитрить надо. Ты иди за лыжами, я свои возьму.
Вздымая клубы снега, из Собольского вылетел вездеход и помчался в сторону леса. Впереди него, в лучах фар, клубилась позёмка.
Почти за самой околицей, фары осветили две мальчишеские фигурки, скользившие вдоль дороги. Узнав сына, Семён Кузьмич раздражённо сказал:
— Тьфу ты, пропасть! Да это Женька с Горкой! — Он открыл дверцу кабины и, высунувшись, прокричал: — Эт-то куда? А ну, назад!
Машина остановилась, остановились и ребята.
— Мы не пойдём назад, Семён Кузьмич, — невозмутимо ответил Гора. — Мы вперёд пойдём.
Стоявший в кузове Алёшин усмехнулся:
— Хитрят мальцы. Нарочно из села вышли, чтобы на машину попасть.
— Я им похитрю! — сказал Семён Кузьмич. — Марш домой!
— И вовсе мы не хитрим, дядя Стёпа, — сказал Гора. — Не хотите на машину брать — сами дойдём. Пошли, Женька!
— Женя! Назад! Кому говорю!
От отцовского окрика Жене стало не по себе, но он уже не мог отстать от приятеля, а тот всё шёл и шёл, не оборачиваясь. Женя не утерпел и оглянулся. Обдуваемый позёмкой вездеход стоял в поле, дверца кабины была открыта. Там, видимо, совещались.
Через минуту машина на малом ходу догнала ребят, и Алёшин приказал:
— Лезьте в кабину! Спасатели!
— Спасибо, Степан Афанасьевич, — серьёзно поблагодарил Гора. Он понял, что это Алёшин отстоял их право на поездку.
Забросив лыжи в кузов, ребята полезли в кабину, к Семёну Кузьмичу, курившему папироску за папироской. Вездеход рванулся вперёд, к лесу, пролагая широкий след в
НАШЛИ, НО КОГО?
После находки одеяла никто из лыжников уже не сомневался, что в лесу произошло что-то серьёзное. Шли молча, стиснув зубы и хмуро вглядываясь в темноту, закрывавшую лесные дебри.
Вадим Сергеевич двигался впереди, время от времени перекликаясь с командами, то и дело включая фонарик и осматривая следы кошевы. Дорога петляла от одного края просеки к другому. И так же неровно, то серединой, то обочиной, то забираясь в придорожные кусты, шёл след саней. Он становился всё слабее и слабее. «Скоро след исчезнет совсем. Что тогда? А тогда что — дойдём до Собольского, узнаем, что там, поднимем ещё людей из деревни».
Сомов очнулся от раздумья, прислушался к движению колонн в лесу, крикнул:
— Эй, фланги! Что видно?
Справа и слева, от человека к человеку по цепочке прошёл всё тот же нерадостный ответ:
— Ничего, Вадим Сергеич! Ничего!
Сомов достал часы: светящийся циферблат показал одиннадцать, — уже час, как они в пути.
С Силачёвым и его племянником Вадим Сергеич познакомился только вчера. Зашёл на квартиру к шеф-повару Мерсенёвой, чтобы заказать на утро по добавочной порции какао для лыжников, и там увидел человека с полупустым рукавом. Оказалось, это брат Мерсенёвой, отпускник, рабочий тракторного завода, в прошлом танкист, сержант. Как не поговорить? Поговорили, вспомнили боевые дела. А теперь вот не прошло и суток, как приходится искать сержанта и его племянника в лесу. И казалось Вадиму Сергеевичу из лесной мглы слышится голос сержанта: «Пропадем, Вадим Сергеевич! Поторопись, если можешь.»
Прошло ещё с полчаса. Вадим Сергеевич уже подумал о том, что они, пожалуй, напрасно тратят время, осматривая окрестности просеки — никого там нет. Не лучше ли собрать ребят в кучу и одной колонной форсированным маршем двинуться по дороге? Так было бы легче и ребятам, и скорее дошли бы до Собольского...
В это время слева, где шла команда магнитогорских лыжников, прозвучала перекличка голосов. Вскоре она стихла, огонёк фонаря, который несли лыжники, стал удаляться в глубину леса — то скроется за стволами деревьев, то появится вновь. Куда они пошли?
— Левый фланг! Что у вас? — крикнул Сомов.
— Следы, Вадим Сергеич, — ответил Гена Саночкин, капитан магнитогорской команды. — Кто-то ходил по лесу...
Вот как! Вадим Сергеевич включил фонарик и быстра осмотрел следы саней. Да, они ещё видны, но рядом с ними никаких следов, — никто не выходил из саней. Странно!
— Правый фланг, остановиться и ждать! — приказал Сомов и пошёл налево, к Саночкину.
Гена показал ему след:
— Следопыт из меня никудышный, Вадим Сергеич, никак не пойму, кто тут ходил. Вот здесь похоже, что прошел человек. А это что?