Большое кино
Шрифт:
— Она была мне как сестра. Со старой вендеттой покончено, как и с теми, кто не может от нее отказаться.
Они встали и вместе пошли к выходу.
— Где мне вас искать?
— Позвоните в «Сад скульптуры» и спросите Маруна. Он будет знать, где меня найти.
— Понимаю, ребята из «Сада» — стойкие оловянные солдатики Китсии…
Он улыбнулся:
— Солдатики, но не только Китсии.
— А сама Китсия знает о соглашении Ахмеда и Александера?
— Да, мисс, знает. От меня.
Либерти кивнула и шагнула к вращающейся двери, но
— Будьте осторожны, мисс. Он крайне опасен.
— Кто, Ахмед?
— Раш. Его ненависть убивает.
Либерти в четвертый раз надавила на дверной звонок. Аманда Александер обязана быть дома! Возможно, она получит от Аманды какое-то оружие, пускай не самое убийственное, чтобы с его помощью можно было помешать Рашу Александеру осуществить задуманное.
Наконец дверь приоткрылась. Аманда холодно глядела на журналистку. Либерти поразила разница между двумя миссис Александер — той, которую она видела на приеме, и теперешней, с красными глазами и распухшим носом.
— У меня создалось впечатление, что наша встреча отменена.
— Неужели? — Либерти искусно разыграла удивление. — Я полдня звонила к себе в офис, но мне ничего не сообщили.
Аманда смотрела на нее во все глаза, но Либерти это было нипочем. Наконец хозяйка со вздохом распахнула дверь и впустила назойливую гостью. Следуя за ней, Либерти восхищалась красным деревом стен и светлыми кашмирскими коврами под ногами. «Неужели это дом убийцы?» — мысленно спросила она у своего отражения в высоком зеркале и тут же в панике стала приглаживать растрепавшиеся волосы.
— Хотите чаю? — Миссис Александер остановилась в дубовых дверях гостиной и перебирала нить жемчуга у себя на шее.
— Пожалуй, — кивнула Либерти, восхищенно глядя на два рембрандтовских офорта на стене. — Не возражаете, если я воспользуюсь телефоном?
— Пожалуйста.
С близкого расстояния следы слез на лице Аманды были еще заметнее, и Либерти не без основания полагала, что виновником их был Раш. Что, если Аманда знает о его замыслах, но считает, что не в силах ему помещать?
Высокие двери распахнулись, и Либерти увидела комнату, выдержанную в темных тонах, от пола до потолка занятую книжными полками.
— Обычно я не принимаю здесь гостей, но, помнится, вы говорили, что Китсия советовала вам взглянуть на нашу коллекцию фотографий?
— Совершенно верно.
— Пока вы будете смотреть, я заварю чай.
Аманда вышла, и Либерти огляделась. В библиотеке отсутствовало естественное освещение. В столь темном помещении у нее мог начаться приступ клаустрофобии. Будь ее воля, она сорвала бы красные бархатные портьеры, закрывающие окна. На резной полке алтареподобного камина из черного мрамора были расставлены те самые фотографии в красивых рамках, о которых упоминала Китсия. Перед камином находились два виндзорских кресла, третье кресло стояло перед занавешенным окном, четвертое было придвинуто к маленькой конторке, на которой
Либерти схватила трубку и набрала рабочий номер Кит.
— То есть как «рассердилась и сбежала»? — Либерти постукивала карандашом по аппарату. — Если она вернется, скажите, что нам надо срочно поговорить! Это прежде всего в ее интересах. Я у Аманды Александер. Не забудьте передать ей мои слова, Саша.
Этим ее телефонные переговоры ограничились. Найдя в сумке записную книжку, она набрала частный номер Арчера и долго держала трубку, слушая длинные гудки. Что бы она ему сказала, если бы он ответил? Что Раш собирается его разорить?
Но у нее не было доказательств…
— Вы закончили? — спросила Аманда, вкатывая тележку с чаем.
— Да, спасибо.
— Кажется, скоро пойдет дождь, не мешало бы разжечь камин. — Миссис Александер обращалась больше к себе, чем к гостье.
Опустившись в кресло. Либерти ждала момента, чтобы завладеть вниманием хозяйки.
— Лету конец. — Она сняла крышку с одного из чайничков и вдохнула волшебный аромат. — Прелестно, миссис Александер! Можно налить?
— Конечно, угощайтесь. Надеюсь, чай успел завариться.
Либерти подняла тяжелый чайник и наполнила две чашки.
Себе она добавила сливок. Это было настоящее английское чаепитие: с лососиной, сливочным сыром, треугольным печеньем и ячменными лепешками в блюде под крышкой. Но Либерти было не до угощения.
Аманда Александер, сидя неподвижно, наблюдала за Либерти:
— Вам отлично известно, что Муж отменил интервью.
— Известно, — спокойно подтвердила Либерти. — Я даже удивилась, что вы подошли к двери и открыли. Ваш муж — человек, умеющий настоять на своем. — Ей было крайне трудно соблюдать правила учтивого общения, принятые в этом доме.
— Он всегда поступает так, как считает нужным.
Либерти незаметно включила диктофон. Миссис Александер рассматривала свою голубую чашку, стоящую на бело-голубом блюдечке. В этой выкрашенной в кроваво-красный цвет библиотеке Либерти нетрудно было представить, что значит брать интервью у жены мафиози. Женщина перед ней не желала знать, чем занимается ее муж за пределами этого дома, словно сошедшего с иллюстрации в «Аркитекторал дайджест». Трудно было понять, зачем сюда вообще впустили журналиста.
— Как вы думаете, почему ваш муж отменил интервью?
— Не знаю, мисс Адамс.
— Он ничего не объяснил? — Как далеко простирается ее преданность мужу?
— Абсолютно ничего.
— Наверное, дело в том, что я кое-что знаю про Кит.
— Про Кит?
— И про вендетту.
— Не понимаю, о чем вы говорите.
Две женщины смолкли, прислушиваясь к потрескиванию дров в камине.
— Мисс Адамс… — нарушила наконец молчание миссис Александер. — Можно я буду называть вас Либерти? — Либерти кивнула. — У вас есть ко мне конкретные вопросы? У меня выдался очень утомительный день. — Она снова затеребила свой жемчуг.