Большое кино
Шрифт:
Он с улыбкой накрутил на палец ее локон.
— Можете посидеть здесь, поработать, а я должен ехать: уже восемь часов, впереди нелегкий рабочий день. — Арчер провел пальцем по ее лицу. — Простите мне мою подозрительность. Либерти, но не забывайте, что моей тетке нельзя доверять.
— Понимаю…
— А еще не забывайте следить за собой и побольше спите Мне не нравятся круги у вас под глазами.
— Мне они тоже не нравятся. — Она подмигнула. — Благодарю за аудиенцию.
— Кстати, — бросил Рейсом, спускаясь «по ступенькам, — думаю, когда вы в следующий раз обратитесь к Кит, она уже не будет такой неприступной.
Проводив
— Привет, Пег. Это я.
— Ты где-то далеко? Очень плохо слышно.
— Я рядом, но такое впечатление, что за тридевять земель Сейчас я накидаю тебе заданий, но сперва доложи, как ситуация. Никто не подает на меня в суд?
— В агентстве «Трансуорлд эйрлайнз» тебя ждет оплаченный билет первого класса до Лос-Анджелеса.
Разговаривая по телефону, Либерти наблюдала за черной рыбкой. Та пряталась за камень, и тогда выплывала красная рыбка, огибала куст водорослей — и вместо нее появлялась черная. Это очень напоминало хоровод: Либерти — Арчер Рейсом, Арчер Рейсом — Либерти.
— В аэропорту Лос-Анджелеса тебя встретит машина, — тараторила Пег. — Ты поедешь в «Мортонс», где тебя будет ждать Джей Скотт.
— Отлично. А как насчет Бика Кроуфорда?
— Его секретарша сказала, что он сможет увидеться с тобой только за ужином. Я ответила, что ты занята…
— Этот день никогда не кончится. — Либерти обреченно вздохнула. — Передай, что я согласна. «Мортонс», без пятнадцати восемь. Что-нибудь еще?
— Хочу еще раз попытать счастья с калифорнийской секретаршей. Эта Саша — лапочка, но, по-моему, она не соединила бы с Кит Рейсом даже самого американского президента.
— А у меня такое впечатление, что тебе вот-вот повезет, — подбодрила ее Либерти.
— Вряд ли. Зато есть одно хорошее известие: Алварро уже вне опасности; правда, лечащий врач сказал, что задавать ему вопросы еще рано. Ну вот, теперь все, жду указаний.
— Собственно, задание одно-единственное, зато важное.
Побывай сегодня у Мадлон Уикс, в журнале, по вторникам она всегда обедает во «Флэш». Скажи, что это я тебя прислала. Пускай припомнит, когда работала в отделе некрологов, не готовила ли она лет тридцать назад некролог на жену Арчера Ренсома?
— Ты шутишь! Он был женат?
— Похоже, был. Спроси, не помнит ли она каких-нибудь подробностей или сплетен об умершей. У Ренсома должна была быть веская причина, чтобы скрывать свой брак.
— Ладно. А что ответить, если она поинтересуется, почему тебе захотелось об этом узнать?
— Скажи старушке, что мы стираем белые пятна. Если надо, я позвоню Мэдди из Лос-Анджелеса и все растолкую.
— Такое впечатление, Либ, что ты стала учитывать критику.
— Вот как?
— Помнишь, в «Тайме» написали, что теперь твои статьи похожи на смесь крутого Реймонда Чандлера и изнеженной Ирмы Бомбек? Теперь ты все больше напоминаешь одного Чандлера.
— Ты права, с Бомбек покончено. — Либерти положила трубку и попросила еще чаю. Вынув из сумки свои записи, она огляделась, потом достала черепашку и, поставив ее перед собой на стеклянный столик, стала набрасывать первые страницы черновика…
Слабое жужжание.
— Есть кто-нибудь? — Гуляющий по пустыне ветер возвращает мне мой клич. Я звоню в шестой раз.
Жужжание не смолкает. Я бы решила, что где-то работает мотопила, но поблизости не растет ни
Жужжание доносится оттуда. Я оставляю свои вещи у двери и бреду по тропинке, огибаю угол постройки. Звук становится громче, и я вижу в стене ангара распахнутую дверцу.
Заглядываю внутрь, готовясь узреть инопланетян, монтирующих нечто чудовищное, однако вижу всего лишь паренька в замызганном комбинезоне, фуражке, маске и очках, забравшегося высоко на строительные леса. Он обтачивает наждачным кругом с моторчиком живот гигантского каменного ангела. Кашляя от пыли, иду к нему, перелезая через трубы, спотыкаясь о камни, скользя на листах жести и цепляясь за мотки проволоки. Нечто — видимо, собрание готовых скульптур — накрыто брезентом. Подойдя к лесам, задираю голову, щуря глаза. Купол постройки окружен рядом окон. От яркого света глаза слезятся, и только тут я понимаю, как меня утомило путешествие.
— Где мне найти Китсию Рейсом?..
Я тут же зажимаю себе рот ладонью, чтобы скрыть ужас.
Смуглая морщинистая кожа, узкое лицо под очками — хорош паренек!
— Здравствуйте, Китсия!
Старуха смотрит вниз, выключает свой инструмент и опускает его на мостки.
— Ты?! — удивленно произносит она каркающим голосом.
Я не знаю, что сказать. Она снимает очки, пыльную маску, и я невольно сравниваю ее с бабулей, решившей прокатиться с шайкой байкеров, к которой примкнул ее внук.
— Что стоишь? — кричит она. — Лучше помоги мне спуститься!
Я беспомощно смотрю на веревки, свисающие с лесов.
— Конечно… А как?
— Ха-ха-ха! Хороша помощница!
Я морщусь. На этот раз мне хочется сравнить ее смех с собачьим тявканьем. Я не знаю, стоит ли ее бояться.
— Нет, вы скажите, я с удовольствием помогу.
— Так-то лучше. Похвальное желание учиться. Видишь веревку с красным концом? Нет, другую! Разве у этой красный конец? Теперь правильно. Отвяжи ее от штыря. Да, эта металлическая штуковина и есть штырь. Нет, в другую сторону. Молодец! Теперь отойди к противовесу, натяни веревку и обвяжи ею противовес. Сгодится квадратный узел. Не знаешь, что это такое? Вот-вот! Видишь, получилось! Некоторые узлы мы завязываем инстинктивно. Теперь перебирай, перебирай… Только не урони меня!
Она сходит с лесов и одобрительно хлопает меня по плечу, причиняя мне боль, но я не подаю виду.
— Смотри-ка, не больше меня! Так-так…
Я не усматриваю в этом ничего смешного, но на всякий случай улыбаюсь.
— Мне не открыли дверь… — объясняю я.
Она поднимает брови, лоб покрывается густой сетью морщин.
— Наверное, курят позади дома гашиш.
Я вежливо киваю.
— Небось интересно, как я здесь живу? Вот так и живу, моя милая. Мирюсь с местными привычками.
Она обнимает меня и ведет среди мусора, рулонов брезента, комков глины к уголку перед камином, в котором тлеют угли. Рядом трутся друг о друга две тощие кошки.