Большое Путешествие Канон
Шрифт:
Поет менестрель, голос чист и высок
песня звенит в тишине
когда менестрель берет в руки клинок
Лютня сгорает в огне
Пусть обучали науке владеньем оружьем
Все же певцу не под силу воителем стать
Меч менестрелю держать тяжело и не нужно
Еще тяжелее его для убийства поднять
Рыцари песни и дальних дорог
Гибнут в жестокой войне
когда менестрель берет в руки клинок
Лютня сглоорает в огне
Окончился пир и допета последняя песня
Железные
"Пора" на пороге застыл в ожидание вестник
И бережно лютню певец опускаетв огонь
Чисто и звонко зарю рог поет
Порваной вторя струне
когда менестрель берет в руки клинок
Лютня сгорает в огне
Ну вот, теперь загрустил ты. Ты что - то вспомнил? Неужели у весельчака вроде тебя были подобные моменты в жизни. Этот менестрель кто он? Твой друг?
– Да, очень старый друг. Тебе знакомо понятие пацифизма?
– Конечно, - ответила я. Почему ты спрашиваешь?
– Тот, кто написал эти строки, стал первым в мире пацифистом, первым кто действительно соответствовал этому термину. Он был менестрелем или бардом называй как хочешь, который любой драке предпочитал веселую песню. Он всегда говорил, что очаг внутри гаснет, от крови пока совсем не затухнет, и каждый раз отбирая чью - то жизнь мы как бы теряем часть своей. Но по мне так это актуально разве, что для некоторых личностей.
– Давай не будем грустить , попросила я его, и , решившись припала к его губам. Похоже, этого ты не ожидал.
Нидхег.
Давай не будем грустить, попросила меня Канон. Я только хотел ответить, что это не грусть, лишь воспоминания, но тут к моим губам припали ее уста и все остальные мысли напрочь смело из моей головы.
Не знаю, сколько мы провели, любя друг друга с пылкой, даже немного болезненной страстью пока в изнеможении, не оторвались друг от друга.
– Это ... было неожиданно, признался я. Госпожа только рассмеялась. Спасибо, ты как всегда вовремя пришел на помощь. О, ты же знаешь, что я рядом, только позови. Знаю,- ответила она мне, положив голову на мою грудь. Спасибо, что всегда рядом. И она вновь потянулась ко мне. Вышли из купальни мы уже довольно поздно, так что не стали искать каждый свои комнаты и беспокоить служанок. Мы добрались до моей комнаты и завалились вместе на кровать. Так и проспали до утра. Я, а рядом, прижавшаяся ко мне Канон, как ребенок, ищущий защиты. Все - таки, несмотря на всю ее строгость и порой самолюбование она остается простой женщиной. Хотя, я невольно улыбнулся утром кое - кто будет все отрицать и говорить, что коварный демон вновь ее соблазнил.
Канон.
Утренние лучи солнца разбудили меня, проникнув из - за окошка. Кто - то так резко раздвинул шторы, что яркое солнце сразу же ударило по моим глазам. Эй, Госпожа пора вставать солнце уже высоко. Вот и новый день, вот и новый де - э - энь, напевал он, скалясь. Я кинула в него подушкой, от которой он со смехом увернулся. Хм... ладно встаю с коварной ухмылкой сказала я ему. И резко встала, скинув одеяло. Ух, госпожа так нечестно. Нид резко и как - то напряженно отвернулся.
– Н...да? И что именно нечестно, я прижалась к его спине.
–
– Настроение, знаешь ли.
Ты знаешь, если ты собираешься все же заканчивать наши дела, то тебе стоит поторопиться. Иначе это может и затянуться.
Ой, я моментально отскочила, он снова рассмеялся. Ладно, подожду тебя внизу. Не задерживайся слишком уж долго.
Нидхег.
Что - то у Канон больно игривое настроение сегодня. Похоже, откат после техники еще не совсем прошел, некоторые последствия все же сказываются. Чтож, пожалуй спущусь вниз и позавтракаю. Интересно Хоуха уже показалась всем или нет? Хм, и как отреагирует на это Канаэ. Ну, вот и посмотрим. Внизу уже было все готово к завтраку. Канаэ сидела за столом, попивая свежеприготовленный кофе.
Госпожа Канаэ с добрым утором, поприветствовал я девушку учтивым кивком. Девушка чуть смутилась. Вам совсем необязательно называть меня госпожой. Просто Канаэ. Мы же почти что родственники. О, так тебе удалось увидеть чуть больше м? Или же... ты виделась с ней?
– С кем?
– Не важно. Хорошо, Канаэ как ты? Что чувствуешь после прохождения лабиринта разума?
– Немного странные ощущения. Как будто меня разобрали и собрали заново, вместе с моими чувствами и воспоминаниями.
– Думаю, это нормально. Скоро это пройдет.
– Так о ком ты говорил?
– Ну... думаю вы скоро встретитесь.
– А где госпожа Канон?
– Скоро спустится. Она пока еще не совсем пришла в себя.
Слушай, а отведи меня в комнату с роялем. Я вчера проходил мимо, но попробовать не успел. Так отведешь?
Рояль... девушка задумалась. А... ты про красную комнату. Тот рояль он не работает. Когда - то отец настоял на комнате с роялем, но никто так и не использовал его. Если ты просишь - хорошо я отведу тебя.
Вот и отлично, там может, заодно и встретишься с моей знакомой.
Я допил чай и встал, подавая руку Канаэ. Та с улыбкой приняла мою руку и повела в другой конец дома. И как только мы добрались сюда ночью. Так не спеша мы поднялись по лестнице, попутно разговаривая о разных мелочах. За разговором я не переставал думать: как же отреагирует Канаэ на встречу с Хоухой. Ну вот мы и пришли. Да, хотя ночью здесь было уютнее. Я посмотрел на рояль. Довольно старый, накрытый тканью, покрытой слоем пыли. Невозмутимо подойдя к инструменту, снял ткань, небрежный жест рукой и пыль осыпалась мелкими снежинками.
Итак, приятель познакомимся. Пальцы легли на клавиши, давно забытое движение. Да уж давненько я не сидел за роялем. Хм... знакомое чувство, я взглянул на крышку. Ну, так и есть клеймо Барталомео Кристофери. Скажи Канаэ, а откуда этот инструмент?
Мама когда - то давно приобрела его у одного старого мастера по дереву. Он говорил, что это семейная реликвия, но я как - то не задумывалась.
И как звали этого мастера?
М...Джакомбо Кристофери, кажется так. Ну а я что говорил. Скажи Канаэ, ты знаешь историю Рояля? Нет? Ну, чтож позволь тогда тебе рассказать. История довольно интересная, так что слушай внимательно.