Большое время [= Необъятное время]
Шрифт:
Лапища Сида обняла мои трясущиеся плечи. Меня всегда пробирает, когда я слышу рассказ о чьем-либо Воскрешении, и хотя в моем случае все было еще похлеще, фрицы там тоже фигурировали. Я надеялась, что Лили не будет повествовать обо всех подробностях, и она не стала этого делать.
– Через пять минут он ушел, спустившись по лестнице, более похожей на трап, чтобы обождать внизу, а она в лихорадочной спешке одевалась. Одежда не подчинялась, она была как будто прорезинена и казалась испачканной, и к ней было неприятно прикасаться. Стало светлее; кровать выглядела так, будто на ней кто-то по-прежнему спит, хотя там было пусто. Ни за что в жизни она не согласилась бы протянуть руку и прикоснуться к этому месту.
Она спустилась
Я услышала, как Эрих заявил стоящим рядом с ним у бара:
– Как трогательно! Может, и мне теперь рассказать всем о моей операции? – но смеха не последовало.
– Вот так Лилиан Фостер попала в Меняющийся Мир с его постоянными ночными кошмарами, с его беспощадным темпом и еще более беспощадной усталостью. Я стала более живой, чем когда-либо прежде, но это была жизнь гальванизированного трупа, который дергается от непрерывных ударов электрическим током; у меня не было ни желаний, ни надежд, а Брюс Маршан казался дальше от меня, чем когда-либо прежде. И вот, не более шести часов назад, в Дверь вошел Солдат в черной форме, и я подумала: «Этого не может быть, но как же этот человек похож на его фотографии», а потом мне показалось, что кто-то произнес имя Брюс, а потом он закричал на весь мир, что он – Брюс Маршан, и теперь я знаю, что бывает Воскрешение после Воскрешения – истинное воскрешение. О Брюс…
Она посмотрела на него, а он смеялся и плакал одновременно, и вся прелесть юности вернулась на ее лицо. Я подумала, что это могло бы быть из-за Ветров Перемен, но сейчас это невозможно. Не распускай слюни, Грета – бывают чудеса похлеще, чем Перемены. А Лили тем временем продолжала:
– А потом Ветры Перемен затихли, когда Змеи испарили наш Хранитель, а может девушки-призраки интровертировали его и исчезли вместе с ним так быстро и незаметно, что даже Брюс не заметил – это лучшие объяснения, которые я могу предложить и не представляю, какое из них ближе к истине. В конце концов, Ветры Перемен умерли и мое прошлое и даже мое двойное будущее стали легче переносимы, потому что есть человек, который поможет мне перенести их, и еще потому что по крайней мере у меня теперь есть настоящее будущее, лежащее передо мной, неизвестное будущее, которое я сама буду творить своей жизнью. О, разве вы не видите, что теперь она есть у всех нас, эта великая возможность?
– Ату суфражисток Сиднея и Союз трезвенниц-христианок! – провозгласил Эрих. – Бур, может, ты нам сбацаешь попурри из «Сердец и цветов» и «Вперед, воинство Христово»? Я глубоко тронут, Лили. Где можно занять очередь на Великое Любовное Приключение Столетия?
Глава 12
БОЛЬШИЕ ВОЗМОЖНОСТИ
Сейчас ноша не так тяжела. Если бы только не добавившийся вес ошибок прошлого и опасений за будущее.
Мне осталось только узнать, как закрывать парадную дверь, ведущую в будущее и черный ход в прошлое, а потом обустроиться в своем настоящем.
Никто не рассмеялся в ответ на эксцентричный сарказм Эриха, и все же я подумала, что конечно, он поганец, этот истеричный седой коротышка, но в чем-то он прав – Лили сейчас здорово повезло, и она желает преподнести
Относительно Хранителя она в общем-то высказала неплохие мысли, особенно в том, что касалось девушек-призраков, которые в принципе могли бы сделать интроверсию – это по крайней мере объяснило бы, почему не было никакого сигнала, всей этой ерунды из инструкции насчет мигающих огоньков.
И если что-то исчезает без движения, то это действительно может не привлечь к себе внимания. Похоже, что и все остальные над этим призадумались, потому что никто не отреагировал на злобную эскападу Эриха.
Однако я так и не могла представить себе, хотя старалась изо всех сил, куда же можно спрятаться в этом сером мешке Пустоты. Я снова начала задавать себе всякие вопросы, и под конец решила: «Давай-ка, Грета, жить своим умом. Надеяться можно только на себя».
– Самое ужасное в жизни Демона – это то, что все Время находится в твоем распоряжении, – говорила Лили с улыбкой. – Ты не можешь закрыть черный ход во вчера или парадную дверь в будущее и просто жить своим настоящим. Но сейчас это сделано для нас: Дверь закрыта, и нам не придется больше перелицовывать свое прошлое или будущее. Ни Пауки, ни Змеи никогда не смогут найти нас; разве приходилось кому-нибудь слышать о Станции, которую нашли после того, как она пропала? И вот что говорили мне знающие люди. Интроверсия – это конец в том, что касается тех, кто находится снаружи. Так что нам не угрожают ни Пауки, ни Змеи, нам не нужно снова быть чьими-то рабами или врагами, и у нас есть Станция, на которой мы можем жить в новой жизни, Станция, полностью приспособленная для нас.
Она сделала паузу.
– Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду? Мне это объяснили Сидней, Бургард и доктор Пешков. Станция – это самообеспечивающийся аквариум, как и космос. Никому не ведомо, сколь долго в Большом Времени она использовалась, причем на нее не завозили ни крошки новых материалов только предметы роскоши и людей – и не выбрасывали ничего после использования. Никому не известно, сколько еще веков она сможет поддерживать жизнеобеспечение. Я никогда не слышала, чтобы Малый Хранитель мог испортиться. У нас есть будущее, мы в безопасности, насколько это вообще возможно. И у нас есть Станция, на которой мы можем жить все вместе.
Понимаете, она была чертовски права, и я осознала, что все это время в глубине души у меня зрело убеждение, что мы или отравимся чем-то, если немедленно не откроем Дверь – или еще что-нибудь стрясется. А уж я-то должна была знать, потому что мне пришлось целых сто снов провести на Станции без Двери, отсиживаясь в «лисьей норе». Мы были вынуждены тогда переключиться на замкнутый цикл жизнеобеспечения – и все было нормально.
Ну а потом – так уж устроены мои мозги – я попыталась представить себе последствия нашей совместной жизни, самих по себе, как говорила Лили.
Перво-наперво я начала разбивать всех на пары – ничего не могла с собой поделать. Посмотрим: четыре женщины, шесть мужчин и два внеземлянина. «Грета, – сказала я себе, – ты явно станешь мисс Полли Андрой. Мы будем выпускать ежедневную газету и организуем школу народных танцев, бар будем открывать только по вечерам, а Брюса заставим писать историю Станции в стихах». Я даже подумала, хотя это была вообще уже совершенная чушь, насчет школы и детей. Интересно, какие они были бы у Сидди или моего маленького коменданта. «Не подходите близко к Пустоте, малыши». Конечно, хуже всего пришлось бы двум внеземлянам, но Севенси по крайней мере не так уж сильно отличался от нас, а умники-генетики, говорят, добились потрясающих успехов; Мод, должно быть, об этом кое-что знает, и в Хирургии есть всякие удивительные штуковины, и когда Док протрезвеет… Топочут маленькие копытца…