Большой федеральный крест за заслуги. История розыска нацистских преступников и их сообщников
Шрифт:
В 1941 году, после того, как он участвовал в «очистительных» акциях оперативных групп СС и службы безопасности СД в Польше, этот Паккебуш — согласно другим надежным источникам — вступил по поручению одной лейпцигской промышленной фирмы, выпускавшей резиновые изделия, в переговоры с Главным опекунским управлением по Востоку, добиваясь передачи ей конфискованных предприятий в аннексированных: польских областях.
Через год после этого Герберт Паккебуш стал коммерческим директором Верхнесилезского завода резиновых изделий, принадлежавшего лейпцигскому концерну «Флюгель и Польтер», и, таким образом, может быть полностью идентифицирован с описанным фрау Будвейзер штандартенфюрером. Правдивость показаний всех опрошенных лиц, которые упоминали о Паккебушв в связи с событиями в Тшебине и Лодзи, подтверждается по крайней мере в этом конкретном
Больше, по-видимому, о штандартенфюрере CG Герберте Паккебуше сообщать было нечего. Фретш, снова перелистав свою старую записную книжку и вздохнув, как бы извиняясь за то, что он немного перестарался, продолжал:
— Затем я занялся также и данными, которые сообщила бывшая знакомая фрау Будвейзер, немка из Тшебини, по поводу парламентской карьеры одного из ее бывших «шефов»…
Фретш исследовал биографии как депутатов бундестага, которые часто ораторствовали на митингах «Союза изгнанных», а в период второй мировой войны находились в оккупированной Польше, так и политиков, принадлежавших раньше к верхушке СС или военной промышленности и имевших какое-либо отношение к местам назначения при «перебазировании» ценностей из Пшебини и Лодзи. Результаты этих изысканий, сказал Фретш, приводят даже его самого в некоторое смущение.
— Уже в первом случае, с которым я столкнулся, — продолжал Фретш, — я был почти уверен, что нашел то, что ищу. Речь идет о депутате бундестага от Христианско-демократического союза (ХДС), некоем бароне Отто фон Фирксе, родившемся в 1912 году в Латвии, руководителе зональной организации «Союза изгнанных» в Нижней Саксонии. Он член редакции программ Северо-германского радио, член правления Рабочего кружка по восточным вопросам. С осени 1939 года Фиркс находился в оккупированной Польше в качестве оберштурмфюрера СС и начальника эсэсовского штаба, который занимался насильственным «переселением» евреев и поляков, а также заселением и колонизацией этих мест немцами, в частности также в районе Лодзи. Затем он присвоил поместье площадью 247 гектаров а польских владельцев предварительно «переселил». Все данные свидетельствуют о том, что барон Фиркс — один из тех, кого я искал. Его титул, его имя с буквой «и»… его эсэсовское звание — все налицо. Но… — продолжал Фретш, вздохнув, — после 1941 года оберпггурмфюрер фон Фиркс стал морским офицером; осенью 1944 года он находился не в Польше, а в Норвегии, а затем оказался в английском лагере для военнопленных… И хотя он сейчас и функционер «Союза изгнанных» и депутат бундестага, его придется исключить из круга лиц, которые представляют интерес для наших поисков.
Здесь Дональд Хартнел не удержался от вопроса.
— Простите, пожалуйста, — сказал он, — правильно ли я вас понял?.. Повинный в злодеяниях в Польше бывший эсэсовский фюрер, ныне депутат боннского парламента бундестага? Так это?
— Да, — утвердительно ответил Фретш, не заглядывая в свою записную книжку, — фон Фиркс был избран по Нижнесаксонскому земельному списку Христианско-демократического союза (ХДС) в последний раз 19 ноября 1972 года. И это отнюдь не единственный бывший фюрер СС в парламенте, о чем свидетельствует следующий изученный мной случай, который поначалу выглядел еще более обнадеживающим: в Нижнебаварском округе Эггенфельдене, куда осенью 1944 года была перевезена по крайней мере часть ящиков из Тшебини, функционирует с 1957 года и поныне некий адвокат Фридрих Кемпфлер, депутат бундестага от Христианско-социального союза (ХСС); он избран депутатом в избирательном округе 217 (Пфарркирхен). Этот Кемпфлер был во время второй мировой войны не кем иным, как штандартенфюрером СС и служил в Главном управлении имперской безопасности, то есть был достаточно влиятельной персоной. Но… — и тут Фретш снова горько вздохнул, — в одном западноберлинском архиве, который вообще-то доступен только для официальных органов, я разыскал интересное письмо, которое полностью «реабилитирует» Кемпфлера — во всяком случае, в том, что касается наших расследований — и выводит его из круга возможных получателей разыскиваемой картины.
Вновь полистав свою книжечку, Фретш продолжал:
— Письмо подписано д-ром Бенно Мартином, в ту пору высокопоставленным эсэсовцем и начальником полиции в Нюрнберге, адресовано начальнику Главного управления имперской безопасности, группенфюреру
СС Эрнсту Кальтенбруннеру, [6] и
«… Во время моего устного сообщения я имел случай доложить рейхсфюреру СС по некоторым персональным кадровым делам. Позволяю себе сообщить вам об этом следующее:
I. Обер-бургомистр Байрейта, д-р Фриц Кемпфлер, рождения 6.12. 1904 года — далее следуют номера партийных и эсэсовских документов, — был несколько лет назад, по рекомендации фрау Винифред Вагнер, принят в ряды СС; он принадлежал ранее к НСКК** в звании штандартенфюрера. Рейхсфюрер СС присвоил ему звание обер-штурмбанфюрера СС с обещанием повысить в звании до штандартенфюрера СС в обозримое время. Я представлял д-ра Кемпфлера, числящегося по штату в СД (то есть в службе безопасности СС, — пояснил Фретш), к этому званию 2.10.1942 года. Тогда мое представление было отклонено по тем мотивам, что Кемпфлер еще не участвовал в боевых действиях. Это между тем произошло (д-р Кемпфлер получил в Африканском походе Железный крест II класса, — пояснил Фретш), и рейхсфюрер СС распорядился после этого, чтобы Кемпфлер был повышен в звании до штандартенфюрера СС не позднее 21 июня 1943 года. То обстоятельство, что Кемпфлер пока еще не женат, не следует, по мнению рейхсфюрера CС, принимать во внимание уже потому, что…»
6
Кальтенбруннер повешен по приговору Международного военного трибунала в Нюрнберге как один из главных немецких военных преступников.
На этом Фретш был вынужден прервать чтение письма. В комнату, улыбаясь, вошел адвокат д-р Штейгльгерингер с явным намерением пригласить всех троих пообедать. Но когда он затем услышал, о чем идет речь, выражение его лица резко изменилось.
— Оставьте же эти древние дела в покое! — сердито прервал он тотчас же онемевшего и испуганно заморгавшего Фретша. — Вы же знаете, что я стремлюсь избегать подобных мучительных неловкостей и что именно поэтому я просил мистера Хартнела приехать к нам. Для меня это важно!.. Так, господин Фретш, дело у пас с вами не пойдет! — заключил он резким тоном.
Что он, собственно, имел в виду, осталось неясным, по крайней мере для Дональда Хартнела, который вопросительно уставился на Кристу. Она наблюдала за вмешательством д-ра Штейгльгерингера с напряженным вниманием, но раньше, чем успела перевести его слова или хотя бы объяснить их смысл, адвокат, улыбнувшись, повернулся к ней и просительным жестом, обращенным как к ней, так и к Хартнелу, показал, что сожалеет о таком бурном проявлении своего темперамента; с подчеркнутой сердечностью он пригласил их на обед.
— Пойдемте, пойдемте, мое дитя, и вы тоже, дорогой господин коллега, поедим и выпьем чего-нибудь! — И затем, официально обратившись к Фретшу, сказал: — Вы ведь тоже пойдете с нами, господин Фретш?
Ну-с, как вам это дельце нравится, господин коллега? — осведомился Штейгльгерингер, принимаясь за копченую лососину на гренках. — Нравится оно вам?
— Скажите ему, пожалуйста, — нагнулся Хартнел к сидящей между ними Кристе, — что все очень вкусно или… что он имеет в виду нечто другое?
— Я это сделаю для вас, — сказала Криста по-английски и затем, повернувшись к Штейгльгерингеру, продолжила по-немецки: — Мистер Хартнел хотел бы прежде всего поблагодарить за столь дружественный прием и сказать, что еда ему очень по вкусу. Он даже не подозревал о том, как изумительно могут готовить в Германии. А что касается дела, из-за которого он к нам приехал, то пока картина представляется ему еще неясной. Господин Фретш не закончил свое сообщение. Самые последние и важные результаты своих расследований он еще не успел доложить.
— Ах так, — откликнулся Штейгльгерингер, явно обрадованный этим, и продолжал: — Тогда давайте предадимся пиршеству и поговорим о более приятных вещах. Приготовили ли вы уже для мистера Хартнела… ну, скажем, типовую программу?
Он пристально посмотрел при этом на Кристу, как бы давая ей что-то понять. Но она никак не реагировала на это, и он, несколько помедлив, продолжал:
— Я полагаю, мистеру Хартнелу определенно захочется познакомиться поближе с нашим прекрасным городом, а также с его великолепными окрестностями и… может быть, еще и… гм… с его ночной жизнью. Вероятно, вы могли бы ему что-нибудь предложить… показать то или другое… ну, скажем, Швабинг или Пинакотеку…