БОЛЬШОЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ПУТЕВОДИТЕЛЬ
Шрифт:
Да, он унаследовал от отца склонность к полноте, зато во многом другом был полной его противоположностью. При всей своей доброте и приветливости по отношению к любому человеку, он был отважным и энергичным борцом за восстановление порядка в стране. Но сначала ему надо было отстоять собственные права.
Сын отвергнутой законной королевы, он подвергся атаке своего единокровного брата и его сторонников-сеньоров, науськиваемых экспансивной Бертрадой. Было жестокое поражение, но была и конечная победа.
Тогда настало время искоренить беспредел рыцарей-разбойников: не было числа жалобам пострадавших епископов, аббатов, городов, купцов. А экземпляры отморозков из рядов благородного воинского сословия выдвинулись уникальные.
Гюг
Сам король во главе своих отрядов трижды штурмовал и сжигал его замок. В конце концов схваченный, Гюг был отпущен велико душным государем под страшную клятву прекратить свои злодейства Куда там! Тут же принялся отстраивать и укреплять свое логово. Но даже пленив разбойника снова, Людовик не вздернул его, как следовало бы, на первом суку. Он лишил его имения и всего достояния, и туТ - кто бы поверил: то ли совесть заговорила в громиле, то ли почувствовал страх Божий, но Гюг отправился замаливать грехи в Палестину, ко Гробу Господню.
Вошел в историю и некий Тома де Марль, сир де Куси. Этот мало того что бандит, еще и садист, изувер. В подвалах замка он измышлял все новые мучения для своих пленников. Но пришел и его черед - Тома закончил свою черную жизнь в королевской тюрьме. При этом и в смертный час не сознался, куда упрятал награбленные сокровища (быть может, до сих пор ожидают какого-то счастливца).
С вопиющим произволом было покончено, но с дежурными грабежами, творимыми рыцарской беднотой на большой дороге, особенно в местах безлюдных, вряд ли что можно было поделать. Здесь установились даже какие-то нормы: «пыльные ноги» смотрели на такие наезды как на неизбежный рэкет и были готовы раскошелиться в разумных пределах. Но бывало и хуже - когда взбесившиеся псы (вернее, волки) предпочитали не оставлять свидетелей.
Именно этому королю, человеку высокой души, выпало встать во главе первого в истории Франции национального порыва - если не всей страны, то северных ее областей. Внешнеполитическая конъюнктура сложилась так, что на Людовика готовы были двинуться сообща английский король Генрих I и германский император Генрих V. Народ, все сословия сплотились вокруг своего короля, вокруг орифламмы - боевого королевского знамени, вырезанного, по преданию, из покрова святого Дионисия Ареопагита (I в.) и переданного Людовику монастырем Сен-Дени.
Вряд ли в бою была бы одержана победа, силы были не равны - ио судьба оказалась благосклонна, а может, и Бог миловал. Император скоропостижно скончался, а без него и англичанин поостыл.
Случай такого патриотического сплочения долгое время оставался единичным - но важно, что он был.
Теперь надо вернуться немного назад и подняться повыше, что-1 окинуть взглядом окрестную Европу. А там творилось такое, что только пока не очень затрагивало Францию - но еще как затронет.
– ф,§ 239?
НОРМАННСКИЙ ДУХ
Полностью офранцузившиеся по языку и культуре - нормандцы, тем не менее, уберегли в хорошей сохранности те повадки, что достались им по наследству от отцов и дедов - викингов. И нет-нет, да беспокоили берега окрестных морей. Впрочем, теперь их манила под парус не только страсть к наживе и битве. Они стали ревностными христианами, поэтому часто большими группами отправлялись в паломничество ко Гробу Господню в Палестину.
В 1015 г. сорок возвращавшихся из Святой Земли нормандских рыцарей помогли жителям южно-итальянского Салерно отстоять свой город от нападения сарацин. Очевидно, это навело их на какие-то мысли. И не только их, но и их слушателей на родине,
С места стронулось немало неприкаянных душ, не находивших себе покоя в полумирной феодальной жизни с ее смехотворными межзамковыми разборками. Высаживаясь на побережье южной Италии, они возводили опорные твердыни, а оттуда совершали нападения на города. Многие здешние приморские земли находились под властью Византии, и пришельцам на руку оказалась ненависть населения к грекам. Нормандцам повсюду сопутствовал успех.
Особенно отличились двенадцать сыновей небогатого рыцаря Танкреда Отвиля. Старший, Гильом Железная Рука, провозгласил себя графом Апулии. А его братец Роберт превосходил всех хитростью, за что получил прозвище Гискар (Лукавый). Однажды страже итальянского городка предстало такое зрелище: небольшая группа горько рыдающих паломников несла на плечах гроб с телом скончавшегося в дороге товарища. Они горячо умоляли допустить их в город, чтобы по-христиански предать тело освященной земле. Лопухи открыли ворота, из гроба сразу же выскочил воскресший Роберт Гискар, рассовал по жадно тянущимся рукам мечи - а все остальное было делом веками отработанной техники.
Однажды Роберту удалось взять в плен самого папу Льва IX. Но кому бы еще, а уж ему-то хватило ума после такой удачи не куражиться над пленником и не требовать за него огромный выкуп. Совсем напротив - Гискар проявил смиренную почтительность, а римский первосвященник в благодарность утвердил за ним все завоеванное. Лев IX вскоре скончался, но союз святого престола с норманнами просуществовал многие десятилетия.
БРОСОК ЗА ЛА-МАНШ
Основной свой удар нормандцы нанесли не за тридевять земель, не в Италии. Главный приз ожидал их за узким проливом, в Англии. На сцену мировой истории выходит Вильгельм Завоеватель (1027- 1087 гг.).
Отцом Вильгельма был герцог Нормандии, за исключительные свойства души прозванный Робертом Дьяволом. Тот, который, как мы помним, помог Генриху I утвердиться на французском престоле. А еще вспомним, что есть такое выражение: «дьявольски привлекателен».
Предание гласит, что однажды нормандский герцог возвращался с охоты и увидел у ручья стайку девушек, полощущих белье. Красота одной из них буквально сразила его, но он поступил не так, как мог бы позволить себе сеньор такого ранга. Роберт послал к отцу Гарле-вы (так звали девицу), простому кожевнику, своих приближенных если не с предложением руки и сердца (герцог был женат), то чего-то около того. Кожевник было вознегодовал, но его уговорил сменить гнев на милость обитавший поблизости мудрый отшельник - очевидно, старику дано было заглянуть в будущее. Гарлева стала подругой Роберта Дьявола. Вскоре у них родился мальчик, которого назвали Вильгельмом. Отец души в нем не чаял и воспитывал без всякой поправки на незаконнорожденность.
Через семь лет герцог собрался в Иерусалим, поклониться Святым местам. Из такого трудного путешествия не все возвращались, и он перед уходом объявил сына Вильгельма своим наследником. Неизвестно, были ли у него мрачные предчувствия, но все произошло по наихудшему варианту: во время паломничества Роберт скончался. Многие нормандские бароны взметнулись: побочный сын не Должен встать во главе государства, основанного скандинавскими викингами. Но были и другие, что рассудили: им выгоднее сплотить зн241 * ся вокруг плода нежной любви, который сам пока мало что смыслит в происходящем. Началась буйная усобица.