Большой оркестр
Шрифт:
Раздался условный свист. Я поднялся, взглянул на спящую мать: ничего она не чувствует! Я осторожно вытащил из-под койки вещевой мешок отца. Звякнула кружка. Я испугался, что разбужу маму. От шума проснулась серая кошка с белой головой. Я её очень любил. Нагнулся и поласкал её. Вот ведь не понимает, что человек уходит на борьбу за правое дело!..
Во дворе меня ждали с нетерпением.
— Что долго? — спросил Ахмадей.
— Всё в порядке? — поинтересовался Яша.
У
— Пошли, что ли? — спросил Ахмадей. Яша и тут не сдержался.
— Одну минутку, — проговорил он. — Надо написать прощальное слово, девчонкам на зависть…
МЫ ЕЩЕ ВЕРНЕМСЯ КОГДА-НИБУДЬ! — вывел он на стене.
— Так пойдёт?
— Ладно! — согласился Ахмадей. — Ну, пошли… Последний раз оглянулся я на свой родной дом.
Здесь я прожил немного, а каким родным и близким он для меня стал! Мне хотелось крепко-накрепко ухватиться за жестяную водосточную трубу и больше не делать ни шагу.
— Пошли быстрее! — напомнил Ахмадей. — Опоздаем.
Он говорил так, точно у нас билеты могли пропасть.
К моим ногам как будто цепи привязали… Нет, не хотелось мне убегать из дому! Пройдя немного, я остановился.
— Я не могу убегать из дому! — воскликнул я. — Мне маму жалко и перед ребятами стыдно…
Оба моих товарища остановились тоже. Яша засмеялся:
— Ну, хватит! Маленький, что ли?.. Я молча поплёлся за ними.
На вокзале
Ночью на вокзале бывает мало народу. Тут каждый на виду.
Мне казалось, что случайные пассажиры и железнодорожники на нас посматривают с подозрением. А мы ходили с независимым видом, стараясь показать свою самостоятельность.
В тот самый момент, когда мы пытались проскользнуть на перрон, к нам неожиданно подошёл молодой милиционер в дождевом плаще.
— Здравствуйте, ребята! — сказал он, подавая нам руку. — Ручаюсь, что собрались в дорогу! Я сам в детстве очень любил разные путешествия.
— В дорогу, правильно, — неуверенно ответил Ахмадей.
— Так я и думал. Значит, не ошибся. Хочу дать вам один совет. Как говорится, предупредить вас. Простите, что привязываюсь, но служба у меня такая канительная…
Мы насторожились.
— От чего хотели предупредить? — живо спросил Яша.
— В дороге будьте осторожны: поезда нынче не бегут, а почти летают. Скорость какая! Не удержишься — и баста…
Мы молчали.
А
— Да, теперь на ступеньках не проедешь…
Милиционер оказался не таким навязчивым, каких мы привыкли видеть на улицах города. Он нам здорово понравился.
— Как с питанием? Достаточно ли забрали с собой? Ведь не всегда сойдешь с крыши… — с беспокойством спросил он.
— Хватит, — подтвердил Яша.
— На четыре дня взяли?
— На четыре.
— Значит, на Кавказ?
— Куда же еще! — быстро согласился Ахмадей. Яша сердито обернулся в его сторону но ничего сказать не успел: опять заговорил милиционер.
— Вот что, ребята, — предложил он. — Не стоять же нам тут! Еще народ соберется. У всех на виду стоим. Пойдемте ко мне в комнату. Там можно говорить сколько хочешь. Никто не помешает. Вам же харьковский поезд? Верно?
Яша оглянулся, точно собираясь бежать:
— Э, нет! Нам в комнате нечего делать. Нам и тут хорошо.
Милиционер оказался очень догадливым:
— Ах, вы боитесь прозевать свой поезд? Вы об этом не беспокойтесь. Без меня тут ни один поезд не отходит. Окна моей комнаты выходят на перрон, и мы обязательно увидим, как подойдет харьковский…
Нам ничего не оставалось делать, как последовать за симпатичным милиционером. Только при входе Яша мне шепнул:
— В случае чего — прыгай в окно! Понял?
Я кивнул головой.
Сняв свой плащ, милиционер спросил:
— Вы сегодня не были на стадионе? За кого вы болеете? Я сам стою за «Динамо».
Это рассердило Яшу:
— Что же за них болеть? Там одни пожарники и мильтоны.
Ахмадей с укором взглянул на своего товарища, который сгоряча ляпнул лишнее. Но уже было поздно. Милиционер будто не придал этому никакого значения.
Он завел разговор об учебе, сказал, что он сам тоже учится, в вечернем университете.
— У нас тоже строго: по всем правилам.
Потом поговорили про улицы, кому какая нравится. Когда милиционер узнал, что мы живем в центре города, в новом доме, он улыбнулся:
— Да, ничего не скажешь, у вас красивый дом! Пять балконов, как мне помнится.
Тут все мы заспорили.
— Восемь балконов, — начал настаивать Яша.
— Нет, шесть! — горячился Ахмадей. А мне помнилось, что десять. Милиционер опять улыбнулся.
— Да будет вам спорить! — проговорил он. — Нам недолго это выяснить. У меня там, в центре города, один приятель дежурит. Я ему позвоню. Думаю, что он не откажется пересчитать, сколько там, в вашем доме, балконов. А пока вы полистайте журнал «Огонек»…