Большой оркестр
Шрифт:
Милиционер взял трубку; все мы насторожились, ожидая подвоха.
— Федя, это ты? — спросил он весело. — Извини, что ночью беспокою. Знаешь, какая беда у меня приключилась… Ты знаешь, недалеко от тебя новый дом стоит… Да-да, под зеленой крышей. Не помнишь, сколько там балконов?.. Да, это надо выяснить срочно, даже немедленно. У меня тут трое ребят из этого дома, в дорогу собрались… Но это неважно куда. Понимаешь — секрет! Они у меня в комнате сидят, пока подойдет харьковский поезд. Взяли они и заспорили между
Когда милиционер положил трубку, Яша сказал ему:
— Нам неважно, сколько там у нас балконов. Мы хотим прогуляться по воздуху.
— Прогуляться можно. Мне самому надоело сидеть в комнате, — согласился милиционер. — Только чуточку подождем — неудобно перед приятелем. Позвонит, а меня нет. Обидится… Пока я вам покажу пейзажи Кавказа. Я тоже там не бывал. Если бы дали отпуск, то непременно с вами подался бы. Какое вам побережье больше нравится: Каспийское или Черноморское?
Мы неохотно начали перелистывать журнал.
— Кому что нравится, — говорил тем временем милиционер. — Одни восторгаются морем, другие тянутся на юг из-за фруктов. А мне хоть бы полечиться — ноги простудил. Страдаю ревматизмом. Говорят, около Кутаиси есть небольшой городок. Там родился Маяковский. Вы помните стихи Маяковского?..
Яша начал нервничать. Он поднял голову к окну. Большой зеленый поезд с цельнометаллическими вагонами медленно отходил с третьего пути.
— Это харьковский! Ребята, за мной! — отчаянным голосом крикнул Ахмадей.
— Да, кажется, он, — спокойно ответил милиционер. — Вот прозевал! Первый раз. Увлекся разговорами — бывает с каждым из нас. Ну ладно, не будем горевать. Не беда, что опоздали. Этот поезд уходит каждый день…
В эту минуту открылась дверь, и в комнату вошли мама Яши, папа и мама Ахмадея и моя мама. Мы все поднялись и растерянно замолчали. Что тут скажешь им?
Есть о чём подумать
Я не помню, как мы дошли домой. Я не помню, что говорила мама. Скорее всего, она ничего мне не сказала. Ни единого слова!
Это было еще хуже. Я чувствовал себя перед ней очень виноватым. Я не знал, как перед ней оправдаться. Мне было очень тяжело.
Как только мы вошли в квартиру, я полез в вещевой мешок и достал ремень, который товарищи отца по фронту прислали вместе с вещевым мешком. Протянув его маме, я сказал честно:
— Побей меня, мама!
Ахмадею отец сказал, что выпорет его. Ему легче.
Мама покачала головой и быстро отвернулась. Мне показалось, что плечи ее вздрагивают. Я кинулся к ней:
— Мама!
Она не ответила.
— Моя милая мамусенька! —
Она молчала. Я заплакал!
— Мама!
И тогда она сказала:
— Когда ты болел, я целовала твои глаза, чтобы тебе было легче. Ты ведь у меня один! Когда ты ошибался, я поправляла тебя. Но ты оказался бессердечным человеком! Ты оказался нечестным человеком, потому что разве мог честный человек бросить меня!.. Подумай об этом!
Я подумал об этом, и потом мы проговорили с мамой почти всю ночь. И я уверял ее, что я добрый и что всей своей дальнейшей жизнью докажу ей это.
Я дал ей самое торжественное, самое твердое слово, что никогда больше не обижу ее. И это слово я обязательно сдержу!..
Наутро я поздно проснулся, и когда вышел из дому, было уже 12 часов. Во дворе было совсем пусто, и только трое малышей строили из песка крепость.
Мне было очень грустно, и я не подошел к ним. Но тут один из них сам подошел ко мне. Он сказал:
— Ахмадея выпорет отец. Наверно, сейчас порет…
Мне стало еще хуже: мой друг сейчас страдает!
— А Яшу… — продолжал малыш, — Яшу его мама отправляет к его отцу, в другой город. Насовсем!..
Насовсем! Я понял, что все кончено. Яша, наш Яша, который все фантазировал, вот этого самого малыша яблоками угощал, покидает нас! А Ахмадей? Разве жизнь теперь будет у него дома?.. Нет, видно, кончился «Большой оркестр»!
Грустно опустив голову, с тоской на сердце поплелся я в наш сарай. Сколько горестей и радостей знал этот захудалый дровяник!
Я сел на собачий ящик. Собачонка вылезла из него, легла у моих ног и доверчиво лизнула мою руку.
— Знаешь, собака, — сказал я ей, — так плохо еще никогда не было!..
Открылась дверь, и вошел Ахмадей. Он молча сел рядом со мной.
— Тебя выпороли? — спросил я, жалея его.
— Нет, почему-то не выпороли, — грустно ответил он. — Даже сказали, чтобы я шел гулять…
— А Яшку — отправляют к отцу, — сообщил я. — Насовсем!
— Нет, не отправляют, — сказал Ахмадей и слабо улыбнулся. — Оставили его.
Я так и подскочил от радости. Но тут в сарай вошел сам Яша.
— Так тебя не отсылают к отцу?! — закричал я ему.
— Нет. Раздумали. — Яша пожал плечами и засунул руки в карманы брюк. — Фатыма и другие девчонки пришли к матери, стали ее упрашивать, и вот она согласилась. Они и к Ахмадеевым родителям ходили…
Я посмотрел на своих друзей. Понимают ли они, что это произошло? Девчонки доказали, что они благородные люди, настоящие друзья. Значит, есть «Большой оркестр»!
Я распахнул дверь сарая.
Во дворе, недалеко от нас, стояли наши девочки. Даже Люция, только вчера приехавшая с курорта, была здесь. Как всегда, они окружали Фатыму. Заметив меня, девочки начали о чем-то шептаться.