Большой подлог, или Краткий курс фальсификации истории
Шрифт:
К 700-страничной « Иллюстрированной истории Украины» Михаила Грушевского, первого Председателя Ментальной Рады 1918 года, последнюю главу « Украина под игом тоталитаризма», опериоде и событиях после смерти их главного Укр-Геродота — дописывал Владислав Верстюк.
И начинает свою главу он с попытки разрешения именно этой сверхзадачи: отойти как можно дальше от «русско-татарской» истории:
«Русские историки XIX века, исповедывая государственную доктрину, называли его ( Московское княжество — И.Ш.) преемником Киевской Руси. Грушевский возражал этому, относя Киевское государство к украинской истории. По части возражения он был, несомненно, прав. Разделяя эту точку зрения, сошлемся на авторитет известного этнолога
Замечаете всю хитрость щирого Верстюка? Он ведь абсолютно правильно передает Гумилева, но с какой наивной сверхзадачей!! Дескать, была в Киевский период у нас общая история, общее имя, но… раскололись мы на два государства, русские подпали под татарское влияние, а украинцы — НЕТ! — и точно Хома Брут в повести «Вий», спешно чертит меловой круг: « Они — да, с тюркским элементом. Это и сам Гумилев у них признал! А мы — нет-нет-нет!»
Тут еще припоминают и известную фразочку Вольтера: «Поскреби хорошенько русского — и ты увидишь татарина».
В чем сверхзадача Грушевского-Верстюка, и всего нынешнего западенского, униатского официоза? Они не возражают, проглатывают эту фразу целиком, только уточняют — для Европы (Вольтеру уже все равно):
«Вот вы, вельможные господа, европейцы, говорите, что надо все ж поскрести? Так вот мы, украинцы и есть этот самый соскреб! Мы — вольтеровские поскребши! То есть, та часть русского тела, которая — чисто европейская, точно не татарская, которую нужно соскрести, а после уж останется тот москаль-татарин!»
Тут-то я и спрашиваю (в книге « 10 мифов об Украине») у Грушевского-Верстюка: А что ж тогда, Панове, делать с вашим украинским гимном?! Где в «Пристве» (Припеве) поется:
Душу й тiло ми положим за нашу свободу, I покажем, що ми, браття, козацького роду.(Официальный текст гимна Украины, утвержденный законом Украины «Про государственный гимн Украины»).
Ведь для Украины отказаться от козацства— это уж не то, что очередной раз пожаловаться Европе на Москаля — это практически вынуть и растоптать свою душу, или, выражаясь официально: всю свою украинскую идентичность. Именно Козацкаяреспублика, во главе с козаком, гетманом Богданом Хмельницким — пришла в Россию (пусть и в размерах в четыре-пять раз меньше нынешних). Ну так и скажите, пане, а что означает слово « Козак»? Или хотя бы: с какого языка его надо переводить? И уж тогда заодно сообщите: а откуда пришли все слова козацкого набора: « атаман», «богатырь», «есаул», «сабля», «кош», «курень»? И даже сам боевой победный клич — « УРА!»?
Все это известные тюркские термины, доказывающие формирование козацствапо тюркским матрицам. Буквально один раз, мимоходом Грушевский это все же признает. А под сурдину вбрасываются и альтернативные истолкования («безопасные», как они считают, для Европы)…
… Находя сходство в созвучии слов козак и коза, поляки Пясецкий и Коховский объясняли, что казаками назывались те люди, которые на своих лошадях были быстры и легки, как козы.
Из Кавказа выводил казаков и Симоновский, сближая римское название Гиркании (область на Кавказе) с латинским словом hircus — козел.
Вот уж действительно, достигнут такой градус абсурда и комизма, что можно прямо вслед Тарасу Бульбе спросить: « Что, сынку? Помогли тебе твои ляхи? Как?! Все продать? Стать польским…
Итак, завершая краткий поход к первоистокам неприятия (взаимного) Запада и Востока, надо признать решающую роль того монгольского унижения. Это был второй визит тюрков в Европу, так далеко зашедший. Первый — гунны, Аттила, народ и вождь, ставшие равно нарицательными. Выразительный штрих — британские плакаты Первой мировой войны: в апогее противоборства и ненависти германцы назывались тогда антантовской пропагандой: гунны. Хотя опять же, если вернуться к тем гуннам III–V веков… Ведь это же они (общеизвестный факт) давили с Востока на древнегерманские племена, давили, давили и буквально вдавилиих в Европу. Объединили их с Римской империей — именно перед лицом Аттилы древнегерманцы, кельты, римляне стали в один строй. Каталаунская битва, справедливо оцениваемая, как поворотная в истории Европы объединила их в одну нацию. Аттила провидчески называл себя «бичом божьим»… (Потому как слов вроде: «мотор истории», «рука судьбы», «катализатор исторического процесса» он еще не знал).
Ну а в новую, сформированную таким образом Европу — тот поход монголов был первым. А второй и последний: турки, дошедшие до Вены. Правда, тут уже вступает и своеобразная психология: турки-то Европе — «дали отыграться», дали возможность реванша, законной гордости, дали себя разгромить. А те монголы — проткнули Европу и исчезли, став почти наваждением.
А Россия ведь — страна, принявшая оба наследства: от «схизматического», ограбленного Константинополя — Веру. И от этих татаро-монгол — свою новую государственность. Вот оно — Принятие Судьбы…
«Ну и этот их Александр Невский»! — А что Невский? Просто вору не дали зайти во второй раз. Сразу, буквально через несколько лет после удачного вселенского ограбления Константинополя, ткнуться лбом в запертые ворота Новгорода. Обидно это. Понимаем.
Но, перебрав истоки неприятия, все же следует напомнить, что эта Обида, даже Злость — это была лишь одна нота в аккорде. Другие, и часто более важные — ноты взаимного интереса, торгового, научного, человеческого.
Да, история — неостановима. И тем более история европейцев, уже три тысячи лет, как самого мобильного, подвижного отряда человечества. Да, десятью страницами ранее я мимоходом приводил такой сравнительный образ:
…В уютной кухне папы Карло, за прорванной картинкой в очаге, оказалось — целая страна. Однизадумались об этой стране (и о неизмеримости мира Божьего, непостижимости путей Его), а другиенегодуют (и по-своему, справедливо!), что кухня стала менее уютной… Ну и как же это сочетается с европейской мобильностью, с теми же «Великими географическими открытиями»? А в том-то и дело, что европеец в погоне за своим интересом (и не только примитивно-торговым! Была и огромная жажда познания!), да, он являл, порой — верх человеческой отваги и предприимчивости. Он готов был продираться сквозь неведомое, идти в ту же Азию. НО… он принципиально не готов, когда вдруг эта Азия сама приходит к нему. Все его величайшие экспедиции — плод ЕГО расчета, Но когда появляется Нечто, сметающее все расчеты — рациональная часть души его просто вопиет… и порой ломается. И подобные «моменты истины» связаны не только с «визитами Азии»!! Его собственная европейская жизнедеятельность нередко заходила в такие тупики Расчета, из которого своими европейскими силами было не выбраться. К примеру — всего три шага:
(1) Рациональные, гуманные идеи Просветителей;
(2) Французская Революция, как, примерно — завод, фабрика по их реализации, от листов бумаги, «Просветительских» проектов — к железу, изделию. И…
(3) Наполеон, как некое, выражаясь языком XX века, «средство доставки», мощный ракетоноситель для изготовленного продукта.
И все. Три последовательных шага по расширению « сферы рационального, царства разума» — приводят ситуацию к «Европе иррациональной». Талейран, еще будучи «наркомом иностранных дел» Франции на пике ее могущества, фиксирует: эти войны, эти бесчисленные победы — это просто сказка, которую нам рассказывает Наполеон. (И идет на тайную службу царю Александру еще в 1809 году!)