Большой секрет Мэтти
Шрифт:
Воспоминания продолжали тесниться в его голове.
Отец работал доставщиком товаров, преодолевал большие расстояния между городами по всей Новой Англии. И Коннор часто сопровождал его. На эти поездки Коннор и пожаловался своему деду… а потом в одной из таких поездок, всего через три месяца после изгнания из резервации, Джо Сандер погиб.
Обжигающая слеза скатилась по щеке Коннора, когда он вспомнил, что его отец не стал жертвой пьяного водителя, а сам в состоянии крайнего опьянения устроил аварию, которая стала причиной его собственной
Фантазии ребенка, мечтавшего об идеальном отце, заставили его исказить правду и превратить ее в темный идеал, в который он так долго верил.
Слезы потекли из глаз Коннора. Он оплакивал гибель своего отца. Горевал по всем потерянным годам, когда не общался со своим дедом. Он потерял так много времени – слишком много времени, – виня человека, который не только любил, но и спас его.
Коннор не мог возвратить к жизни своего отца. И хотя не в его силах было вернуть хотя бы один день из тех долгих лет, когда обвинял дедушку, с ним он все еще мог поправить отношения. Начав с сегодняшнего дня.
Надежда расцвела в душе Коннора как цветок, хрупкий и прекрасный.
Образы в его голове растаяли как утренний туман. Коннор сидел, тихий и молчаливый, понимая, что та сверкающая завеса все еще оставалась. Она светилась загадочным светом. Почти осязаемым.
Потом завеса сама собой отодвинулась, собралась в шар и превратилась в непорочного белого голубя, грациозно раскинувшего крылья. Его воркование успокоило душу Коннора.
Он сосредоточил все свое внимание на прекрасной птице… а она трансформировалась снова.
Глаза птицы приняли знакомый сапфирово-синий цвет, головка превратилась в смеющееся лицо Мэтти, белоснежные крылья – в ее длинные ниспадающие волосы, развевающиеся на ветру.
И вдруг это видение пропало.
У колхиков существовало много древних легенд о любви. Согласно им во сне мог появиться какой-то особый символ с лицом любимого человека.
Коннор расправил плечи. Он был спокоен и душой, и телом, поскольку осознал, что Мэтти явилась в образе голубки, потому что как раз покой и был тем, в чем он нуждался больше всего. Хотя Мэтти не заставляла его взглянуть в лицо своим страхам, она всячески помогала ему открыть правду, стоящую за его кошмарным сном.
Он так много узнал сегодня. О себе, о своем отце, деде, о прошлом. Но он улыбался, думая о самом главном открытии, затмившем все остальное, о мудрости, которая освободила сердце и ум…
Мэтти – его родственная душа.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Когда Коннор припарковал свой грузовичок возле дома деда, солнце только-только поднималось из-за остроконечной горной вершины, окрашивая все в розовый цвет.
Обойдя вокруг дома и заглянув в окно, он нашел Джозефа там, где и ожидал. Тот сидел за кухонным столом и держал в ладонях чашку кофе. Постучав, Коннор тихо толкнул дверь, которая, как всегда, оказалась незапертой.
У него потеплело на сердце
– Дедушка, – окликнул он с грустной улыбкой.
– Сынок! Входи. – Глаза старика засветились неподдельной радостью. – Какой замечательный сюрприз. Налей себе кофе. Там много.
Свет заливал кухню, когда Коннор сел за стол напротив деда.
– Мне надо тебе кое-что сказать.
– Не надо ничего говорить, Коннор. – Джозеф мягко дотронулся своими шишковатыми пальцами до руки внука.
– Пожалуйста, – настаивал Коннор. – Дай мне излить душу. У меня тяжело на сердце. И так уже очень давно. – Он посмотрел деду в глаза. – Я не тот внук, которого ты заслуживаешь.
Джозеф поставил локоть на стол.
– Я всегда гордился тобой. Ты смело идешь своим путем по жизни. Ты успешен. Я всегда именно об этом и мечтал для тебя…
– Но я несчастлив, дедушка.
Это заявление заставило старика замолчать.
Коннор вздохнул.
– Как может быть счастлив человек, когда он отказывается брать на себя ответственность за свою жизнь? Когда он винит кого-то другого за собственные поступки? – Заметив, что Джозеф хотел возразить ему, Коннор опередил его, горячо заговорив: – Я винил тебя, дедушка. Винил тебя в том, что ты отнял у меня отца.
– Ты был еще ребенком, Коннор. Ребенком, который пытался выжить, – спокойно произнес старик.
– Но сейчас я мужчина. И это объяснение больше не действует. – Помолчав, Коннор добавил: – Воспоминания ожили в моей памяти. Я сам пришел к тебе за помощью. Я искал у тебя убежища. Хотел укрыться от безответственного поведения отца. Ты должен знать: я понимаю, что ты действовал только из любви ко мне. И изгнал отца исключительно в моих интересах.
Благородное лицо Джозефа немного просветлело.
– У твоего отца было доброе сердце, Коннор.
Он просто не мог пережить потерю твоей матери, пытался утопить горе в спиртном, а это закончилось тем, что он убил себя.
Коннор понял, что Джозеф говорит о несчастном случае, который стоил жизни его отцу.
– Если бы ты не боролся с пьянством отца, – мягко произнес он, – если бы не заставил его оставить меня с тобой, я бы мог быть с ним в машине в ту ночь, да?
Старый шаман молча кивнул.
Они посидели, погрузившись в воспоминания о прошлом.
Наконец Коннор сказал:
– Сначала я корил себя в том, что ты прогнал его. А после того, как отец погиб, чувство вины стало для меня настолько непереносимым, что я позволил себе обвинить во всем тебя. – От волнения у него перехватило дыхание. – Ты сможешь хоть когда-нибудь простить меня?
– Тут нечего прощать, сынок. Я люблю тебя.
– Спасибо, дед, – промолвил Коннор, – я тоже люблю тебя и благодарен тебе за все, что ты для меня делал все эти годы.
Он взял старика за руку. Джозеф сделал то же самое, и они долго наслаждались возникшей между ними близостью.