Большой шухер
Шрифт:
— Все это придумки твои, — проворчал Налим, — ты даже не знаешь, чьи шпилька и пуговица. И волос неизвестно чей. Мало ли белобрысых баб в городе? И вообще, может, эта пуговица от мужской куртки? Опять же то, что она шлюха, мы только от Гальки слышали. А она сама прошмондовка еще та. Как известно, всем проституткам очень хочется на других баб наклепать. Вор, как известно, всегда кричит: «Держи вора!»
— Не могу сказать. Налим, что у тебя логика хромает, — похвалил Агафон. — В связи с этим придется нам съездить
Как раз в этот момент девушки и коляска с инвалидом развернулись и двинулись обратно, довольно быстро приближаясь к «девятке», стоящей у тротуара.
— Смотри, — сказал Агафон, глазами указывая Налиму на Ларису. На ее безрукавке не хватало одной пуговицы…
Непонятный роман
«Девятка» сорвалась с места и укатила так быстро, что ни девушки, ни их подопечный даже не обратили на нее внимания.
— Олеженька, — пропела Эля, — смотри, солнышко пробилось. Сейчас погода разгуляется…
— Нет уж, лучше такая, как сейчас, — сказал инвалид. — Не хочу, чтоб было солнце. Пусть все время пасмурно и дождик. И гулять я ненавижу. Все пялятся, всем охота поглядеть…
— Зря ты, Олежек! Тебе надо гулять, дышать свежим воздухом. Верно, малышки?
— Конечно, — поддержала старшую подругу Лариса. — Ты в последние месяцы стал намного лучше выглядеть, потому что каждый день гуляешь.
— Ну да, — хмыкнул Олег, — лучше стал выглядеть, руки-ноги отросли…
— Не надо опять про это! — попросила Лида. — Если ты будешь себя доводить, то у тебя опять начнет болеть.
— Ну и пусть болит. Умереть хочу. Понимаешь?
— Не глупи, — строго сказала Эля, — ты нам нужен. Нам! Всем троим. Мы тебя любим и умереть не дадим.
Она положила руки ему на плечи, погладила по шее.
— Это правда? — спросил Олег.
— Абсолютная. Ты лучший из всех парней на этом свете.
— Врешь. Утешаешь, да? Я не верю вам. Просто вам приятно благотворительниц изображать. Тебе квартира моя нужна, верно? Так выходи за меня замуж. А потом отрави побыстрее. И будет у тебя три комнаты с мебелью.
— Дурачок. Мелешь какую-то чушь. Сам придумал или кто подсказал?
— Кто мне подскажет? — усмехнулся Олег. — Я, кроме вас, ни с кем не общаюсь. Вы даже от патронажной сестры отказались.
— Мы что, хуже ее все делаем? — удивилась Эля.
— Нет. Но я вам не верю.
— Хорошо, допустим, я такая сучка, что на твою квартиру претендую. Ну а Ларка с Лидкой? Они-то почему? И почему, ты думаешь, мы друг другу глотки не перегрызаем из-за твоей квартиры? Хоть над этим поразмысли.
— Давайте не будем ругаться! — проворковала Лида. — Разве и без того всяких пакостей мало?
— Правда, давайте не будем! — Лариса взяла Олега за искалеченную руку, подняла вверх раздвоенную культю и поднесла
— Хорошо, — сказал Олег, — тогда идемте домой. И вообще, давайте по улице не ходить. Только в парк — и все. Не могу я взглядам прохожих привыкнуть. Каждый будто говорит: «Ну что, навоевался? Заработал крестик?»
— Неправда, — возразила Эля, — все просто тебя жалеют.
— Не обращай внимания на то, что всякие козлы на тебя глаза пучат, — произнесла Лариса. — у них мозгов нет. Хотя руки и ноги целы.
— Пожалуй, и правда пора домой… — заметила Эля. Они ускорили шаг, свернули через арку во двор, въехали в подъезд.
— Иди ко мне на ручки! — пригласила Эля и, подхватив парня за подмышки, в котором, несмотря на увечья, было не меньше пятидесяти килограммов, подняла его на руки как ребенка.
— Надорвешься когда-нибудь, — пробормотал Олег.
— Своя ноша не тянет. Девчонки, берите коляску и не отставайте.
Наверняка ей было тяжело, дышала она неровно и, дойдя до третьего этажа, заметно покраснела от натуги. Малярши тоже намучились, прежде чем донесли доверху коляску.
— Садись, маленький! — Эля бережно опустила Олега в коляску. Потом она достала связку ключей и, отперев дверь, придержала ее, пока Лариса и Лида закатили коляску в квартиру.
— Вот он, родной склеп… — вздохнул Олег.
— Кушать не хочешь? — спросила Лариса.
— Что ты спрашиваешь? — проворчала Эля. — Его бы воля, он бы и ложки супа не ел. Вечно: «Не хочу, не буду!» И так совсем уж похудал. Отнесла на этаж, веса не почуяла.
— Это ты просто уже натренировалась, — усмехнулся Олег. — А вообще зря все это… Зря мучаетесь! Все зря!
— Не бубни, — строго сказала Эля, — сейчас как миленький будешь есть. Лариска, ставь обед подогреваться, а ты, Лидусик, иди белье меняй.
— Выпить дадите? — спросил Олег. — Рюмочку, перед едой…
— Дадим. Но только рюмочку, ни миллиграммом больше.
— Споить боитесь? Правильно. Напьюсь — все разнесу, мебель переломаю, бутылками кидаться начну, в окошко выпрыгну… Эля погладила его по щеке.
— Я люблю, когда ты шутишь. Это хорошо. Тебе это полезно, а мне — приятно.
— Рад был доставить тебе удовольствие. Лариса ушла в кухню, Лида завозилась в спальне, а Эля покатила коляску к письменному столу.
— Ну, покажи, как ты умеешь брать ручку со стола. А то, может быть, врешь?
— Ничего я не вру. Умею…
Олег вытянул вперед свою правую клешню с двумя уродливыми «пальцами», сооруженными хирургом из лучевых костей и плоти, выглядящую жутковато, со следами швов, какими-то неровностями, шрамиками и бугорками, а затем с заметным усилием сдвинул «пальцы» клешни. Потом опять раздвинул, повторил это упражнение несколько раз и, убедившись, что сухожилия и мышцы кое-как подчиняются, потянулся к ручке.