Большой театр Малышка
Шрифт:
— Оставьте, пожалуйста, моя жена тоже может принести доказательства: три дня бедняга мучилась со шляпой, чистила, чистила, и всё без тояку.
Купили на днях новую, а теперь опять с излишеством, слетевшим с неба вроде привета от голубей — ходить нельзя. А подоконники, а кариатиды с загаженными носами по всей Петровке? Как вам это нравится?
При непонятном слове «кариатиды», попавшем в столь великолепную ситуацию, притихшая детвора сразу оживилась и с воодушевлением приготовилась слушать. Детские восторженные и любопытные
БОЛЬШОЙ ТЕАТР «МАЛЫШКА»
Всякий театр, конечно, имеет свою историю. А всякая история имеет начало. Имеет историю и наш театр «Малышка», несмотря на свою молодость.
Весь вопрос в том, что считать началом. Во всяком случае, я не согласна с управдомом, который склонен считать началом неприятное происшествие со штрафом за первую репетицию футбольного матча между командами «4 — Пудель — 4» и «Разношёрстная дворняжья сборная».
Итак, с чего же началось? Мы не рыли котлованов, не управляли долговязым краном, укладывая тяжёлые блоки фундамента. И если бы даже наш театр имел собственное здание, его по справедливости украшала бы не четвёрка бронзовых коней, а упряжка из пуделя, бульдога, фокстерьера и двух лохматых дворняг.
Началось всё с высыхающих во дворе луж, с громкого чириканья воробьёв, дерущихся из-за первого червяка, — словом, с того дня, когда тупоносые ребячьи калоши уступили место башмачкам-скороходам, бантики в косичках прыгали в лад с крутящейся верёвочкой и слово «ручеёк» уже означало не талую воду, бегущую вдоль улицы, а шумную игру, известную ребятам любого двора в любом городе.
— Пиф-Паф! — обратилась я к своему жёсткошерстному другу, весёлому терьеру, хитро поглядывая на ребят. — А не желаете ли вы продемонстрировать своё искусство?
— Ур-р-р! Гав-гав! — Заливистая и радостная нота прозвучала в ответном лае. Хвост, поднятый торчком на манер большого пальца, сначала пришёл в бешеное движение, а потом выжидательно замер.
Косички повернулись к нам, прыгалка упала на асфальт.
— Нет, нет, не бросайте верёвочку, — сказала я, — покрутим для него.
Пиф-Паф, прошу вас.
— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, — хором считали девочки, а мальчишки, забыв о тряпочном мяче «пешего» (без коньков) хоккея, подбежали к нам гурьбой и остановились, наблюдая за быстрым Пиф-Пафом.
— А теперь, Пиф-Паф, будьте добры: сначала вальс, потом прыжок!
— Это вместо прыганья на одной ножке, — сказали бантики.
Опять считающий хор:
— Раз, два, три!
— Погодите, ребята, пусть Пиф-Паф сам ответит, сколько раз он перепрыгнул через верёвочку. Только громче, Пиф-Паф, пожалуйста.
— Гав-гав, гав-гав, гав-гав!
— А сколько раз вы опоздали прыгнуть?
—
— Один раз, значит? Только один раз? — Я укоризненно посмотрела на Пиф-Пафа и повернулась к ребятам. — Подумайте, какой обманщик! Пиф-Паф, признайтесь же честно.
— Гав, гав-гав!
— Ой, как здорово он считает! — воскликнула девочка.
— У него по арифметике троек нет, как у тебя, — тотчас съехидничал один из мальчишек.
— А где он научился считать? А он всю арифметику знает? — наперебой расспрашивали меня ребята.
Я сделала вид, что обдумываю вопросы.
— Да, пожалуй, он одолел все четыре действия. Можете задавать ему задачи. — И тут же дала команду Пиф-Пафу: — После зарядки, уважаемый Пиф-Паф, недурно заняться и умственной работой. Ну-ка, кто ему даст пример на умножение?
— Я!
— Нет, я!
— Я, лучше я! Мне очень нравится умножение! — облизнув губы, воскликнула толстенькая девчушка.
«Ну, Пиф-Паф, сейчас нам с тобой достанется!» — подумала я.
Примеры посыпались со всех сторон. Я даже устала в уме умножать, делить и складывать.
— Теперь вы убедились, что Пиф-Паф отлично знает арифметику?
— Убедились! — хором закричали ребята, а любительница умножения прибавила:
— Выучил на «пять».
— Ребята, а вы не рассердитесь, если я сознаюсь вам, что пошутила?
— Можно, я скажу? А я сразу знал. В Уголке Дурова — там это тоже показывают! — торопливо выпалил круглолицый паренёк.
— Вот и расскажи ребятам, о чём ты догадался, — предложила я ему.
— А всё очень просто! У меня даже Бурьян теперь знает, сколько будет дважды два. Он как лаять начнёт, нужно если четыре, так после четырёх тихонечко совсем щёлк пальцами — и он перестаёт лаять. Два нужно — так после двух щёлкаешь. Вот и вся хитрость.
— Молодец! — похвалила я, протянув пареньку руку.
А он тотчас шаркнул ножкой:
— Агафьин Михаил.
Я даже оторопела от такой изысканной вежливости и уже хотела тоже представиться, как меня перебил рыженький веснушчатый мальчуган:
— Мишка, он у нас передовой, даже в девчоночий кружок рукоделия ходит!
— Вдвойне молодец, — поддержала я Михаила Агафьина. — Вот, ребята, Миша вам секрет собачьей арифметики почти разъяснил. Мне осталось немного добавить. Конечно, собака считать не умеет…
— Они глупые, — презрительно поджав тонкую нижнюю губу, сказала одна из девочек.
— Ты не права. Ум собаки, естественно, не такой, как у нас с вами, но глупой её назвать нельзя.
— Пиф-Паф, наверное, обиделся, — заметил кто-то из ребят.
— Вряд ли, — возразила я. — Пиф-Паф не понимает, о чём мы с вами толкуем. Ему знакомы лишь некоторые слова: «ко мне», «сидеть», «рядом», «гулять», «лежать».
Бедняга Пиф-Паф, услышав все команды разом, заметался и стал беспокойно смотреть мне в глаза, словно спрашивая, чему же повиноваться.