Большой театр Малышка
Шрифт:
— Зато у собаки прекрасно развиты и слух, и зрение, и обоняние, — продолжала я. — Собака — необыкновенно чуткое животное. Вот я и заставляла Пиф-Пафа исполнять любое действие по моему сигналу. Ну как, интересно? — спросила я ребят.
Впрочем, незачем было и задавать этот вопрос. Я видела, как всё, о чём я рассказываю, заинтересовало ребят, и решила приступить к главному.
— А что, друзья, не устроить ли нам во дворе, прямо здесь, настоящий театр зверей?
— А можно? — с радостной неуверенностью протянула любительница умножения.
— Можно! Конечно, в нашем театре
Артисты найдутся.
— А жаль, что без тигра. Вот бы с тигром здорово было! — мечтательно протянул Рыжик.
— У нас пудель есть, бабушка к лету всегда его подо льва стрижёт.
Только вот цвет у него чёрный, совсем не львиный… — смущённо сказала ещё одна девочка.
— Значит, решено. Завтра в шесть собираемся у меня и по-настоящему всё обдумываем, — сказала я ребятам на прощанье. — Ведь у вас скоро каникулы.
Квартира моя — 15.
Я поднялась к себе, распахнула окно и ещё долго наблюдала за стайкой ребятишек, обступивших огромный землекопатель. С каким восторгом следили они за сжатием железного кулака, в котором кубометр земли казался лёгкой горсточкой! А неподалёку, впряжённая в телегу, мерно пожёвывала овёс лошадь.
Ей ребячье внимание уделялось постольку, поскольку лошадь стояла на мостовой, где, громыхая, проносились тяжёлые пятитонки, не имеющие таких, как у неё, устало-грустных и выразительных глаз, но обладающие сотнями лошадиных сил. Я вовсе не сетую, что восторг отдан металлу, вобравшему в себя силу и волю живого существа. Я счастлива волнением дошколят, подростков и солидных людей, ожидающих из космического полёта дворняг, знаменитых не родословной, а заслугами перед наукой, серых и белых мышей, мух и нежных листочков традесканций — всё это крупинки жизни, посланные человеком для утверждения самой жизни во всей Вселенной.
Но мне становится нестерпимо больно, когда те же подростки не видят рядом с собой этой частички жизни, когда у одного рогатка для воробья, у другого камень для кошки или приблудившейся ко двору собаки. Кто же вступится, кто сломает жестокость, идущую у подростка пока не от сердца, а от избытка энергии? Вот оно, дело твоё, театр! Ты должен вырасти во дворе любого дома, где живут дошколята и пионеры. Театр зверей нашего дома, разожги костёр любви к четвероногим и пернатым, у которых тоже есть хрупкое, отбивающее время сердце! Разожги костёр любви ко всем деревцам и травинкам, которые пустили корни в землю, дающую нам жизнь…
КАК Я СТАЛА ДИРЕКТОРОМ ЗВЕРИНОГО «ЛЖЕТЕАТРА»
— Ага, это вы! Очень хорошо, именно вас мне и нужно.
Передо мной на пороге стояла дородная женщина, задыхающаяся от гнева и ходьбы по лестнице. Её тон не предвещал ничего приятного.
— Поскольку вы директор этого лжетеатра собак, кошек, крыс и прочего, надеюсь, убытки будете возмещать вы?
— Но позвольте…
— Не позволю! Следуйте за мной!
Я накинула пальто и безропотно отправилась за женщиной. Миновав двор, который сейчас мне показался нескончаемо
Картина, представшая передо мной, была ошеломляющей. Бульдог, раскрашенный чёрными полосами, под тигра, лаял на меня по привычке лаять на постороннего, не прекращая попыток освободить лапы, привязанные к ножкам стола. Светлый паркет и дорогая скатерть, забрызганные той же чёрной тушью, напоминали окраской уже не тигра, а ягуара.
Мальчика я уже знала. Хотя заплаканные глаза и нос, распухший от слёз, оттеснили на второй план веснушки, это, несомненно, был Рыжик.
— Испорчена вещь, — перстом указала женщина на скатерть, — изуродована собака! Паркет придётся заново скоблить. Леонид, отвечай: кто тебя научил это делать? — Женщина многозначительно обернулась ко мне.
— Я-я сам… — тихо всхлипнул Рыжик.
— Погоди, зачем же ты… — начала я.
— Нет, это вам так не сойдёт! — снова вскипела женщина.
И тут, пожалуй, впервые я почувствовала себя настоящим укротителем в переполненном зале. Народу собралось очень много. Жильцы толпились на лестничной площадке, стояли на ступенях лестницы, и дверь подъезда гулкими аккордами сообщала о приходе новых и новых. «Чтобы погасить ярость, надо переключить внимание», — вспомнила я одну из первых заповедей дрессировки.
Бульдог по-прежнему извивался, женщина уже не кричала, а визжала, виновник же всех бед Рыжик испуганно всхлипывал.
Чтобы переключить внимание женщины, я храбро пошла на бульдога.
— Что вы делаете, он же кусается! — тотчас забеспокоилась она.
— Одну минутку, как его кличка? — спросила я.
— Гром! — донёсся из-за моей спины отчаянный голос Рыжика.
— Гром! Гром! — строго приговаривая, я шла на бульдога, стараясь придать своим шагам твёрдость и властность. Собака остановилась, оскалилась и стала пятиться, насколько позволяла привязь. Я подошла вплотную и протянула руку.
— Остановитесь, умоляю, ещё этого не хватало!
— Подождите, интересно, что будет дальше, — остановил хозяйку голос из публики.
Бульдог уже слабо реагировал на мои руки, которые быстро распутывали бечёвки, высвобождая лапы из плена.
— Ой, кровь! У вас уже кровь на руке.
— Да не кровь, мамочка, а красная тушь!
— Ты у меня ещё поговори!..
— Ничего, это правда тушь, — вставила я. — А теперь скажи мне, пожалуйста, что ты с бульдогом хотел сделать? — спросила я.
— Я его в тигра хотел переделать и привести к вам в театр дрессированным, а не полуфабрикатом.
— Так, ну, а что же именно он должен был делать?
— А что все тигры делают: прыгать через горящий обруч.
— Вы слышите! Он ещё мог устроить в доме пожар.
— Так! Видите ли, мальчик не знает, что в дрессировке используются природные данные животного. Его метод превращения бульдога в тигра ничего не имеет общего с нашим театром, которого пока ещё нет: мы только задумали его создать во дворе.