Большой выбор
Шрифт:
— Вокруг кого? — сказал первый. — Вокруг Милашки?.. А если нет?.. Так что наш последний шанс — этот, как его... Хаки... И времени у нас меньше суток...
* * *
... — И времени у нас меньше суток, — сказал первый из команды Дока. — Думаю, Милашки ла шарашка уже просчитала все варианты. Так что наш последний шанс — Хаки.
* * *
Хаки подумал, что неплохо бы устроить всем этим ха-а-ароший винтокрыл. Всем этим в одинаковых белых комбинезонах, только с разными эмблемами.
Потому что у него уважаемое заведение, куда каждый может зайти опрокинуть стаканчик, поглазеть визиком, подцепить девочку.
Но все эти в белых комбинезонах, нагрянувшие с утра, отнюдь не оспаривали его положение хозяина. Наоборот! Они хорошими, громкими голосами вещали в свои усилители, что именно он, Хаки, настоящий парень. Но Хаки не чувствовал себя настоящим парнем и хозяином как раз с тех пор, как все эти в белых комбинезонах притащились сюда в шлюпах и мобилях, расставили вокруг его заведения Ящики и устроили Аквариум. Потому, что хозяин не тот, кто живет в Аквариуме. А тот, кто следит — как в этом Аквариуме живется. И штука эта запросто может довести до психушки. А то и еще чего похуже.
И Хаки вспомнил про Завра. Про лучшего центрового с тех пор, как спейсбол получил «вид на жительство» и даже обзавелся своей федерацией. И Хаки в те три недели было не оторваться от визиона. Хотя Финалы кончились и визион показывал не Большой Полигон. Большой Полигон, где Завр в Финалах показывал, на что он способен и на что не способен больше никто.
Визион показывал Бункер Завра, где тот ел, пил, справлял нужду. Но это был Завр! И поэтому Хаки не отрывался от визиона. И не только он, но и каждый владелец визиона.
Завр был первым, кому устроили Аквариум. Поэтому он не обратил внимание на Ящики, взявшие его Бункер в плотный круг. Поэтому водил к себе девочек, мальчиков и один раз даже синюшника.
Понятно, что все остальные каналы визиона на эти три недели объявили каникулы. И включились только после... После того, как Завр... Кто не помнит, что сделал Завр, когда сообразил про Аквариум?! Каждый владелец визиона запомнил. И Хаки запомнил.
Как у него, у Хаки, началась трясучка, застучали зубы и стало мокро и холодно лбу, плечам, животу. Но взгляда от визиона Хаки не отвел. И теперь помнил последний крупный план Завра. Когда Завр схватил спейсбольный Шар и...
А на следующий день тогдашний хозяин Холма ввел поправку, запрещающую Аквариум. И тогда же, сразу после поправки, каждый владелец визиона принес к Холму свой визион в знак протеста. И получилась пирамида выше Холма. И хозяин Холма ввел поправку, отменяющую поправку, запрещающую Аквариум.
Так все это было. И Система Мрак тоже была. СМ-противоаквариумная. И обошлась она в большую монету тем, кто опасался Аквариума. Ведь даже Завр не выдержал. А ведь был Завр парнем что надо! Шесть
У Хаки такой большой монеты не наскреблось бы. Хотя заведение у него уважаемое и доходное. Но недельная выручка втрое меньше, чем куш того же Завра в одном Финале спейсбола на Большом Полигоне. Короче, на личную СМ Хаки бы не потянул. Да и зачем она нужна ему?! Устраивать Аквариум из обычного заведения, пусть уважаемого и доходного, — дело, не стоящее и одного Ящика. Хаки — не Завр. Хотя тот же Беременный перед заброской на Плато стравливал роту Хаки с соседней ротой на Полигоне. Беременный считал, что хороший спейсбол — лучшая разминка перед Умиротворением. И Хаки неплохо провел Игру. И в его спейсбольном активе даже был один безнадежный. Но по сравнению с тем же Завром Хаки — сопля в полете...
Но уж разбирался Хаки в спейсболе неплохо. И каждый Финал смотрел по визиону. И всегда ставил на команду Завра. Пока Завр не... Хаки ставил всегда на Завра, потому что Завра устраивал только «один — ноль». В крайнем случае — «ноль — ноль». Ведь при «ноль — ноль» рано или поздно можно добиться «один — ноль». Тем более имея в команде Завра.
А теперь Хаки не знал, на кого ставить... Ему исполнилось сорок. И по Закону он обязан отдать свой голос. Иначе... И он бы его отдал.
Даже когда кончилась рубка в его уважаемом заведении, ему было все равно, на кого ставить. Потому что у первой четверки была эмблема Дока, но у второй четверки — эмблема Милашки. И Вислоусый из Двойки Патруля, заталкивая трупы в мобиль, расстегнул комбинезон с эмблемой Дока на одном из трупов. И на изнанке проступила эмблема Милашки. И Вислоусый хмыкнул: «Подставные!»
А Нафабренный из Двойки Патруля расстегнул комбинезон с эмблемой Милашки на одном из трупов. И на изнанке проступила эмблема Дока. И Нафабренный тоже хмыкнул: «Да, подставные!» У Вислоусого на фуражке вместо кокарды была эмблема Дока. У Нафабренного — эмблема Милашки... И они приняли порцию за счет Хаки и по-свойски похлопали по плечу...
И Хаки проворочался в постели всю ночь. Ночь с первого понедельника на первый вторник. Он знал, что завтра должен отдать свой голос. Он только не знал, на кого ставить. Он видел по визиону Инцидент с Доком. Он видел Инцидент с Милашкой. Он был далек от политики и думал, что ему все равно, на кого ставить. Но четверо и четверо с разными эмблемами его насторожили. Но Двойка Патруля с разными эмблемами его насторожила. И Хаки проворочался в постели всю ночь. До тех пор, пока окно из черного не стало серым.
И Хаки готов был поставить все свое уважаемое заведение против одной монеты — он не засыпал ни на секунду. И тем не менее, когда окно стало серым, Хаки увидел на его фоне силуэт.
Хаки слышал скрипение матраса, когда ворочался с боку на бок. Хаки слышал свое перханье — память об утреннем ударе по горлу. Хаки слышал бульканье и звяканье стекла о стекло, когда наливал себе неразбавленного, чтобы унять перханье и наконец заснуть. А больше Хаки ничего не слышал. Ни шороха. И тем не менее между его постелью и окном был силуэт человека.