Болтливои? избы хозяи?ка 2
Шрифт:
— Могет быть, могет быть…
— А еще про кого-то расскажи, — попросила Степка, жадно впитывая информацию о неведомом мире, в котором она, оказывается, живет. Это прямо сказка, только наяву.
— Шишиги. Те заводятся, ежели в доме пьянки-гулянки… Хлевник — в хлеву обитается, — продолжала Лукерья, — прытка, вот еще дух непростяцкий. Тот в людя вселяется и с того часу, прытким шибко тот становится, от этого и «прыткой» кликают. Быстро дела у него делаются, за что не возьмется — с успехом завершает. Удачлив, везде поспевает.
— Здорово, везет же некоторым…
— Не завидуй! Тот, в кого прытка вселится — короткий век живет.
— Тьфу на него, тогда!
— Так что, хозяюшка, много разных домовых духов имеется, всех так сразу и не упомнишь…
— А ты только про домашних духов знаешь?
— Про разных слыхивала. Про каких тебе еще баять?
— А кто такой хапун, знаешь? — спросила Степка и дыхание затаила.
— Ведаю, вестимо! Он лютый дух. Крадет богатырей и дев распрекрасных. Оногда, бывает и дитяток…
— А… зачем?
— Богатырей для работ тяжелых. А дев, сама догадайся, для чаво!
— А… детей?
— Так бабы, деток не имевшие, поручают хапуну выкрасть для них чадо. За плату.
— То есть, хапуны по заказу работают?
— Или ежели кто просто так сподобится… а ты чаво про них, слыхивала чавось?
— Эм, понимаешь, Лукерья… на меня один такой напал сегодня, — и Степанида рассказала охороннице все, что с ней случилось.
— Мать честная! — ахнула Лукерья, когда рассказ завершился, — беда пришла, отворяй ворота!
— Думаешь не отцепится? — вздохнула Степка. Хорошее настроение мигом испарилось.
— Ведаю, поручил тебя кто хапуну, не иначе!
— П-почему сразу поручил? Ты же говорила, если вдруг понравится…
— С чаво бы ты хапуну сподобилась? Он по девам молодым да распрекрасным!
— Что мне нравится в тебе, Лукерья, так твоя прямолинейность! — Степка рывком встала в ванной, расплескав воду, — можно подумать, я жаба!
— Ой-ой, кака остуда. Или сама себя в зеркале не видала? — фыркнула Лукерья, — да и себе дороже красть суженую у семерых женихов с силушкой великой. Чаво он, бессмертный, тот хапун, что ль? За плату, как есть, за плату!
— Не знаю, не спрашивала! — буркнула Степка, быстро вытираясь полотенцем. И все-таки она обиделась. Пусть себя красавицей не считала, но с тех пор, как семь мужиков хвостом бегают, да в глазки заглядывают, поневоле себя фотомоделью ощущать начинаешь. А тут такие заявления. А Лукерья, как ни в чем не бывало, продолжала размышления.
— Надобно Николашу кликать. Пущай разберется! Он про все ведает!
— Не буду я его звать. Хочу отдохнуть до пятницы от его рожи.
— И чаво, взаперти теперича просидишь?
— У меня охранник, видишь какой? — кивнула головой в сторону дремавшего одним глазом рыкоя, — если он маленький загнал эту тварь на дерево, то представляю, что с ним сделает, когда подрастет. Так что корми его исправно, да пожирнее!
— Покормим,
— Вот и славно, спасибо! — Степанида вдруг увидела кровь на полотенце и чертыхнулась, — вот и критические дни, явились не запылились!
— О, а я уже напужалась, думаю, чаво такое, нету и нету, — тут же переключилась Лукерья, — тряпицы наготовить?
— Спасибо, не надо! — процедила Степка, возмущаясь такой беспардонности, — у меня современные средства есть!
— Ну и славненько! Тогдась я пойду, отвару тебе сварганю, все минет быстренько и без боли!
— Ты и такое умеешь? — сменила гнев на милость хозяйка, — было бы замечательно, у меня первый день особо болезненный.
— А как жеж, могем! — похвалилась охоронница, — приходи в кухоньку, напою!
Когда Степанида, завершив гигиенические процедуры и облачившись в халат, шла по коридору в кухню, раздался стук в дверь.
Все произошло быстро. Она едва открыла замок, как сразу оказалась прижатой к стене родного дома, обезумевшим лесником.
— Гор? — изумилась она, — ты… чего? Зелье принес?
Но мужчина смотрел странным взглядом и жадно нюхал воздух. «Ой, мамочки, неужели унюхал?» — испугалась Степка.
А лесника ломало. Его внутренняя борьба была видна невооруженным глазом. Он сжал зубы до хруста, скривился, дернулся. Но зверь победил быстро.
Ворот халата оказался разорванным до самого пола, Гор лизнул голую грудь и рухнул на колени, уткнувшись носом между ног перепуганной Степке. Но дальше произошло нечто, еще более невероятное.
Гор отлетел к противоположной стене и женщина уже решила, что вмешался Конопатка, но… Одежда на леснике разорвалась на мелкие клочья, осыпавшись на пол, словно осенние листья и Гора стало… два. Два абсолютно одинаковых голых Гора. Степка вытаращилась, даже не пытаясь не смотреть. Разве от такого зрелища отвернешься?
«Второй» Гор прямо на глазах стал обрастать густой темно-коричневой шерстью и за долю секунды стал полноценным огромным медведем. «Ну все, кранты мне! — пронеслось в голове у Степки, — я и с одним Гором справляться не умею!»
Но день продолжал удивлять. Медведь сгреб Гора в охапку и вытолкнул за дверь, заперев на ключ. Женщина открыла рот, позвать на помощь, но с перепугу не смогла выдавить ни одного слова из пересохшего горла.
Лохматый двойник лесника оказался рядом в одном прыжке. Упер передние лапы по обе стороны от головы Степки и внезапно… потерся об нее носом. Осторожно так и даже нежно. Слагалица зажмурилась, не зная чего ожидать, но мишка ничего больше не делал. Просто дышал ей в лицо.
Затем Степка услышала, как хлопнула входная дверь. Распахнула глаза и обнаружила, что в коридоре одна. От облегчения сползла вниз по стеночке, пытаясь прикрыться порванным халатом. С улицы доносились звуки борьбы. «Не поняла, он что, сам с собой дерется?»