Болтливои? избы хозяи?ка 2
Шрифт:
— Па… ну я ведь вижу… Скучаешь, что ли? — дочь сочувствующе заглянула в глаза отцу.
— И что ты там видишь, пигалица? — олигарх, прижав дочь к боку увлек к дивану возле разожженного камина, — еще недавно под стол пешком ходила, а теперь у нее видишь ли ребенок в пузе шевелится и она отца насквозь видит. Старею…
— Ой, можно подумать это трудно. Твоя Степанида как нарисовалась, у нас у всех жизнь кувырком пошла.
— А она-то здесь причем? Кувыркалась с Петром ты без ее участия! — Антон глянул на дочь из-под
— Па, я в хорошем смысле, — насупилась она, — Степка хорошая, мы с тобой раньше за месяц могли и двух слов друг другу не сказать, а вот сейчас болтаем постоянно. Я раньше думала ты строгий и злой… — Зоя легла отцу на грудь и вздохнула, — ты прости меня, папуль, наворотила дел.
— Дочь, внук, это хорошо, я не сержусь. Тебя только жаль. Матерью-одиночкой быть не сладко.
— Пап, я что еще сказать тебе хотела. Мне кажется, что Петя рядом. Что он придет скоро.
— Хм.
— Не спрашивай откуда знаю. Просто знаю, чувствую. И попросить хотела. Ну… ты это, не отрывай ему голову, пожалуйста.
— Вы со Степой сговорились, да? Заступницы великие!
— Пап. Я тебе признаюсь, надеюсь ты беременную пороть не станешь… но, Петя не виноват. Пап, я сама. И бегала за ним хвостом и соблазнила, когда он выпил. Я сама, понимаешь… сама… — и заплакала, уткнувшись носом в отцовскую рубашку, — навязалась.
— Дочь, а ну хватит! — в голосе Грозного послышался металл, — не унижай себя! Бегала, навязывалась… чтоб я не слышал больше такого!
У него зазвонил телефон, поэтому он высвободил руку, на которой лежала дочь и поднес его к уху:
— Слушаю!
— Антон Вадимович! — раздался в трубке голос нового начальника охраны, — тут к вам парень приехал на старом корыте и говорит, что зовут его Петром, и что он ваш бывший водитель.
— Как интересно… — Антон бросил косой взгляд на дочь, расслышала или нет. Но Зоя поднялась на ноги, вытерла слезы с лица и отошла к окну, — пропусти, я встречу.
— Он не хочет заходить. Просит, что бы вы сами вышли. Притащить за шкирку?
— Не стоит. Сейчас выйду. Давай без рук там.
— Конечно.
— Пап, это Петя приехал, да? — спросила Зоя тихонько, не поворачиваясь к отцу.
— Да.
— Пап, пожалуйста.
— Так все, достали! Не собираюсь я никого убивать! — психанул Грозный, — то, что сам явился, добавило очков в его подпорченную репутацию. Так, я пошел, а ты чтоб носа из дома не высовывала, поняла? Не зли меня!
— Я и не собиралась никуда ходить, — ответила почти шепотом.
Петя, держа руки в карманах, стоял, облокотившись о старый ржавый москвич неопределенного цвета. Когда Грозный вышел за ворота и подошел к нему, сжал руки в кулаки, изо всех сил сдерживая волнения.
— Добрый вечер! — поздоровался он, но руки не подал. Не рискнул. Еще не знал, как встретят.
— Здоров,
— Да… вы это… я не прав, конечно, сбежал, как подонок последний… — Петя достал пачку сигарет из кармана и закурил.
— Ты же не куришь?
— Да вот, начал. Антон Вадимович… Черт, с чего начать? Ехал, речь придумал, а сейчас из башки все вылетело.
— Короче, Петя. Ты из-за ребенка пока амнистирован. Закапывать в саду твой хладный труп я не собирался, так что не бзди! Но ответственность нести придется!
— Ч-что? — вдруг побелел Петя, — ребенок?
— О-па! Не знал? — хмыкнул Грозный, — ну, Зойка!
— Ребенок… — сигарета выпала из рук Пети и шипя приземлилась в снег, — так вот почему… вот, черт!
— Ладно лирики, я этого не люблю. Мы выяснили, резать я тебе не буду, пошли в дом.
— Что? — Петя перевел осоловевший взгляд на олигарха, сморгнул, — ах, да, погодите, я с подарком… Не мог приехать с пустыми руками, чтоб предложение сделать, вот…
— Для меня с подарком? — сказать, что Грозный удивился, ничего не сказать, — взятка, что ли?
— Можно и так сказать! — Петя распахнул заднюю дверь москвича и кивнул головой внутрь, — мне кажется, вы его искали?
Антон заглянул в автомобиль, а его охрана, стоящая у ворот поместья напряглась, схватившись за калаши.
— Едрена Матрена! — выражаясь лексиконом Егорыча, присвистнул Антон, — Стасик, ты ли это, свет очей моих? — на полу, скрючившись в три погибели лежал тот самый Станислав Григорьевич, бывший жених Зои и по совместительству партнер по бизнесу. Его рот был заклеен скотчем, глаз подбит, а в ушах запеклась кровь. Увидев Грозного он задергался и замычал.
— Второй в багажнике, — сказал Петя, — куда выгружать?
— М-да, что ж, Петя, взятка принимается, — Антон почесал макушку, — а второй кто, Некифор, если не ошибаюсь?
— Он самый.
— А ты молодца. Мои архаровцы даже след их не нашли.
— Ну что, Стасик, рад видеть меня? — Антон снова просунул голову в машину, — а чего так смердит, ты там что, обгадился со страху?
— А это его естественный запах, — хмыкнул Петя.
«Любовь — не тюрьма, а сводит с ума»
В огромном холле поместья Грозного случился самый серьезный разговор, какой когда-либо слышали эти стены.
Когда Петя перешагнул порог, Зоя всхлипнула, но вцепившись в подоконник, осталась стоять спиной к двери, до боли вглядываясь в зимнюю ночь за окном.
Антон зашел следом и подтолкнул замешкавшегося мужчину внутрь. Петр рассеянно застыл посреди пушистого ковра, оглядываясь по сторонам и остро чувствуя себя чужим и лишним. Но силой воли прогнал ненужные сейчас сомнения. Он сделает то, за чем пришел. А выбор делать предстоит Зое, а не ему. И как она решит…