Болтливый мертвец
Шрифт:
Газета довольно быстро закончилась, но под столом нашелся позапозавчерашний выпуск — ничем не хуже. С этим познавательным чтением я дотянул почти до рассвета.
— Копаешься в заплесневелых сплетнях? — снисходительно спросил сэр Кофа Йох.
Я и не заметил, когда он успел войти в кабинет, принять свой обычный облик, да еще и удобно устроиться в кресле напротив.
— Копаюсь, — покаялся я. — А вы пришли, чтобы предложить мне что-нибудь не оскверненное пенициллином?
Кофа удивленно поднял брови, и я пояснил:
— Я имею в виду, что ваши новости
— Еще бы! Мои новости такие горячие, что язык обжигают!
— Тогда выкладывайте. Если хотите, могу распахнуть рот от любопытства.
— Не стоит. Я уже много раз это видел и придерживаюсь мнения, что тебе не очень идет такое выражение лица, — усмехнулся Кофа. — Я и так верю, что тебе интересно. Давненько у нас ничего не происходило, правда?
— Правда… Оно и к лучшему! — вздохнул я. — Обожаю размеренную скучную жизнь. Поэтому и читаю только позавчерашние газеты.
— Да уж… Ладно, слушай. Ты знаешь улицу Пузырей?
— Знаю.
— Помнишь, там есть такой старый трехэтажный дом с остроконечной крышей, выкрашенный в жуткий ярко-оранжевый цвет?
— Помню, — невольно улыбнулся я. — Смешной домик! Кто-то мне рассказывал, что его владелец ежегодно приезжает в Ехо из своего поместья, чтобы убедиться, что фасад не забыли освежить еще одним слоем дешевой тарунской краски…
— Не «кто-то», а я сам и рассказывал. Епа Бобла и его оранжевый дом — это же одна из достопримечательностей столицы!.. Ладно, хорошо, что ты помнишь это архитектурное недоразумение. Около полуночи я решил прогуляться по улице Пузырей — и знаешь что? Там не было никакого оранжевого дома. На его месте стоял новенький двухэтажный особняк из зеленоватого лохрийского кирпича. Ты наверняка видел подобные, в последнее время в Новом городе таких домиков пруд пруди…
— Знаю, сам в таком жил, пока не перебрался в Мохнатый Дом. Так что, рыжика снесли? — огорчился я. — Зря, симпатичный был домик. Смешной.
— В том-то и дело, что никто его не сносил! Я сам удивился: когда успели?! И зачем? В Старом городе дома без крайней нужды не сносят. Я не поленился зайти в «Червонную кружку» — это такая маленькая забегаловка в самом начале улицы Пузырей. Ты ее вряд ли знаешь: у них вывеску давным-давно украли какие-то собиратели древнего хлама, так что легче проскочить мимо, чем заметить дверь… Там я расспросил местных завсегдатаев. Никто не слышал, чтобы на улице Пузырей велось какое-то строительство. Признаться, на меня смотрели как на полного идиота. И не зря: когда я вышел из «Червонной кружки», оранжевый домик Епы Боблы был на месте. А зеленый двухэтажный куда-то подевался. Кажется, никто, кроме меня, его вообще не заметил…
— Странно, — задумчиво сказал я. — Что-то неладное творится в Соединенном Королевстве с жилыми помещениями!
Если бы эту дурацкую историю мне рассказал кто-то другой, я бы непременно спросил, не померещилось ли ему часом? Но сэр Кофа Йох — такой специальный полезный дядя, которому никогда ничего не мерещится, с самого дня рождения. Он настолько трезвомыслящий человек, что даже на Темную Сторону его не затащишь — какие уж там галлюцинации!
— Вот именно, странно, — согласился Кофа. — Погоди, а почему ты употребляешь множественное число? Есть и другие истории про дома?
— По
— Здорово, — озадаченно согласился Кофа. — Смотри-ка, а я за всю ночь ничего об этом не слышал… Кстати, что касается дома Епы Боблы, это еще не вся история. Когда я увидел, что оранжевый дом на месте, я решил проверить, не балуется ли какой-нибудь шалун Запретной магией.
— Ну и как? — с любопытством спросил я.
— Восемьдесят четвертая ступень Черной магии! — торжественно провозгласил Кофа.
— Да, не хухры-мухры! — фыркнул я. — Можно подумать, что никакого Кодекса Хрембера больше не существует… А его часом не отменили потихоньку, пока я читал устаревшие новости?
— Не говори ерунду, Макс, — поморщился Кофа. — Без еще одной столетней гражданской войны… хорошо же ты себе это представляешь!
— Ну, тем лучше, — усмехнулся я. — Значит, мы по-прежнему будем получать королевское жалованье. Очень мило: я к нему уже как-то привык… А вы арестовали безобразника?
— Не все так просто, — вздохнул Кофа. — В доме никого не было. Можешь себе представить: какой-то умник творил свои заклятия, находясь на безопасном расстоянии от места действия. Это, между прочим, совершенно особое искусство. Даже в древности на такие чудеса были способны немногие!
— Значит, объявился какой-нибудь очередной гений, — печально заключил я. — Только гениев нам не хватало!.. Подождите, а почему в доме никого не было? Это же жилой дом, верно? А значит, там должны быть хоть какие-нибудь жильцы — разве не так?
— Так, да не так, — Кофа пожал плечами. — Хозяин дома безвылазно сидит в своем поместье, в нескольких десятках миль от столицы. И он не настолько добрый человек, чтобы позволить своим домочадцам наслаждаться столичной жизнью в его отсутствие: они вынуждены дружно вдыхать аромат навоза и вдумчиво окучивать какие-то кошмарные грядки.
— Любите вы деревенскую жизнь, как я погляжу!
— Обожаю, — невозмутимо согласился Кофа. — Не перебивай меня, ладно? Собственно говоря, я хотел сказать, что в доме никто не живет. Только один раз в дюжину дней там собирается теплая компания. Но сегодня их там, по идее, быть не могло, поскольку последняя встреча Клуба Дубовых Листьев состоялась дня три назад, если я ничего не путаю…
— Клуб Дубовых Листьев? Вот это да! — восхитился я.
— Откуда столько счастья, Макс? — удивился Кофа. — Хочешь сказать, у тебя на них припасен какой-нибудь компромат? Странно: они — ребята тихие и безвредные. Во всяком случае, последние полторы сотни лет…
— Да нет у меня на них никакого компромата! — отмахнулся я. — Просто я только сегодня днем узнал о существовании Клуба Дубовых Листьев, и вообще клубов как таковых…
— Только сегодня днем? Ну ты даешь, мальчик! Я всегда замечал, что ты живешь как во сне, но не настолько же!
— Выходит, настолько. Если уж на то пошло, я даже о существовании дубов узнал только сегодня. Нашел желудь…
— С чем тебя и поздравляю! — усмехнулся Кофа. — Сколько лет ты уже живешь в Ехо?
— Четыре года, наверное, — растерянно сказал я. — Или все-таки пять?.. А вы не помните?