Болтливый мертвец

Фрай Макс

Через много лет, уже взрослым, я вернулся в город, где прошло мое детство, и был поражен жалким состоянием своего давнишнего неприятеля: дом оказался невысоким — всего-то восемь этажей! — его первый этаж был густо покрыт граффити, а большая часть стекол выбита. Дом пустовал, и я почему-то ужасно обрадовался такому положению вещей: то ли во мне проснулась мстительность, то ли в глубине души я всерьез полагал, что в этих серых стенах не может случиться ничего хорошего, так что пусть уж лучше приходит в упадок!

Как бы там ни было, но я уже давно не боялся

этого дома. Не могу сказать, что его появление меня обрадовало, но сие происшествие относилось скорее к забавным, чем к трагическим. Я сбавил скорость до минимальной и осторожно поехал навстречу убогому кошмару своего детства.

Разумеется, дом не исчез. Но проехать сквозь это наваждение оказалось ничуть не труднее, чем в случае с гусем.

— Глупости какие! — сердито сказал я себе. — Ну, я узнаю, кто это развлекается! Ох, что будет!..

Впрочем, я и сам понимал, что ничего особенного не будет. Все эти наваждения нельзя было считать серьезными неприятностями. Так — то ли глупая шутка, то ли просто ностальгическая экскурсия в золотое детство. Очень даже ничего себе развлечение…

Потом, как я и предвидел, на дороге появилась огромная собака, типичное проклятие рода Баскервилей. Впрочем, «проклятие» исчезло совершенно самостоятельно, не дожидаясь, пока я его зашибу. Кажется, оно само поняло, что не дотягивает — не то что до кошмара, даже до дружеской шутки сэра Мелифаро!

Собаку сменила большая, размером с перекормленного орла, ворона, плюющаяся, как невоспитанный верблюд. Поначалу я недоумевал, но потом вспомнил, что какая-то растрепанная девчонка из соседнего двора по большому секрету поведала мне, что, если ворона плюнет кому-нибудь на голову, этот человек обязательно скоро умрет… Так что призрачная ворона исчезала под мой сдавленный смех: я честно старался оберегать сон сэра Шурфа. Ему предстоял трудный день: еще несколько сотен страниц вполне потусторонней прозы…

А незадолго до рассвета мне довелось встретиться с машиной «скорой помощи», из окон которой выглядывали злобные доктора с огромными, как в мультфильме, шприцами, щипцами и клизмами. Доктора здорово смахивали на генерала Бубуту: такие же бородатые, бровастые «Карабасы-Барабасы». Я не выдержал и наконец заржал в голос.

— Я рад, что ты не скучаешь.

Лонли-Локли все-таки проснулся и теперь внимательно оглядывался по сторонам. Словно бы проверял, не рухнуло ли что-нибудь в мире за время его отсутствия.

— Я настолько не скучаю — слов нет! — проникновенно сказал я. И поведал ему историю своих ночных приключений.

— У тебя железная выдержка! — одобрительно заметил Шурф, когда я умолк.

— Нет, что ты, — польщенно улыбнулся я. — Просто у меня короткое дыхание, ты же знаешь! Мне просто не хватает основательности, чтобы всю жизнь бояться одного и того же.

— Да, и это, пожалуй, правда, — подтвердил он. — Тем не менее я не знаю, кто еще мог бы провести ночь наедине с собственными детскими страхами и разбудить своего спутника не криком, а смехом… Кстати, твой соотечественник, — он выразительно

помахал в воздухе томиком Кинга, — очень хорошо это понимал.

— Да уж, — улыбнулся я. — Этот парень — крупный специалист по превращению нелепых детских ужастиков в настоящий кошмар! А тебе понравилось?

— Понравилось, не понравилось — странный вопрос!.. Это же не просто книга, а книга из незнакомого мне мира. Пусть не первая, но одна из немногих, которые попали мне в руки. Литературные достоинства текста, как ты понимаешь, волнуют меня далеко не в первую очередь. Впрочем, история сама по себе чрезвычайно увлекательная, хоть и кажется мне не слишком правдоподобной. Этот писатель, кажется, помешан на идее существования некоего «абсолютного зла», в точности как некоторые сбрендившие Магистры минувшей эпохи. Наивное, мягко говоря, представление о порядке вещей…

Огласив свое решение по делу Стивена Кинга, мой строгий рецензент огляделся, пытаясь определить, где мы находимся, и заметил:

— Хорошо, что ты меня разбудил. Надеюсь, мы скоро будем проезжать мимо Пшорри, последнего большого города на нашем пути, на самой границе Ландаланда с графством Вук. Я бы не отказался позавтракать в цивилизованной обстановке, напоследок!

— Если Пшорри — город, обнесенный невысокой стеной с такими забавными светящимися башенками, то мы его миновали часа два назад, — виновато сказал я. — Как раз между собакой и вороной… Думаю, мы уже давно едем по территории графства Вук. То-то я смотрю, вокруг так пустынно! Но если ты в отчаянии, мы можем вернуться в Пшорри и позавтракать.

— Нет, что ты! Завтрак в Пшорри не стоит таких усилий… Я надеюсь, ты можешь добыть из Щели между Мирами какую-нибудь еду? Боюсь, от вчерашнего менкала твоя собака мало что оставила. Да и не дело это — давиться с утра сухим мясом!

— Не дело! — согласился я, останавливая амобилер, чтобы заняться полезными чудесами.

После завтрака сэр Шурф снова зарылся в книгу. Мне ничего не оставалось, кроме как наслаждаться унылым, но изысканным пейзажем: низкорослые вечнозеленые деревья, земля, сплошь покрытая мелкими круглыми камешками, мокрыми от недавно прошедшего дождя, и многочисленные лужи, похожие на крошечные озера. Дорога, впрочем, хуже не стала, разве что немного уже, но это не казалось мне серьезной проблемой: рассвет уже давно наступил, а навстречу нам не попалось ни амобилера, ни даже телеги. Пустынная это была земля — графство Вук.

— А городов на нашем пути больше вообще не будет? — спросил я своего спутника.

Шурф неохотно оторвался от книги.

— Ну почему же, будут — если их можно назвать городами. Несколько безымянных поселений, множество одиноких хуторов… Но все это ближе к Вукинаху.

— Столица графства Вук? — спросил я.

— Ну да. Хотя «столица» — это громко сказано. Просто огромная крепость графа Гачилло Вука, окруженная древними замками его верных вассалов и домами мастеровых, зарабатывающих на хлеб исполнением немногочисленных желаний этих неприхотливых господ.