Бомаск
Шрифт:
Он узнал о "Рационализаторской операции АПТО - Филиппа Летурно" из реакционных газет, которые изображали эту "операцию" как некий образец того, чем могло бы стать в государственном масштабе франко-американское сотрудничество. Вслед за этим газеты сообщили, что сам господин министр "торжественно откроет в Клюзо "Цех высокой производительности", а также передвижную выставку американских профсоюзов". Шардоне получил запрос из Центрального Комитета, его спрашивали, какие меры принял секретариат федерации, чтобы помешать маневру, который мог получить серьезный политический резонанс не только в
Они вместе наметили план борьбы: листовки, плакаты, митинги, кратковременные стачки, демонстрации. В заключение Шардоне сказал Миньо:
– Твоя честь коммуниста поставлена на карту.
С вокзала Миньо направился прямо к Пьеретте Амабль и застал дома только Бомаска.
Пьеретта задержалась у Маргариты, сначала проводила подругу, а там заболталась с ее матерью и вернулась домой, неся под мышкой кастрюлю, так называемую скороварку. До сих пор у Пьеретты не было скороварки, и только теперь она сможет полностью оценить все ее преимущества.
Подымаясь по лестнице, Пьеретта услышала стук молотка. В свободные от разъездов и ловли форели часы Бомаск мастерил полки, на которых предполагалось расставить папки с профсоюзными делами. Поперечные планки он выкрасил в зеленый цвет, а стойки - в красный. Целую неделю он расписывал ребра полок розами.
Пьеретта толкнула полураскрытую дверь. Миньо сидел у кухонного стола и нервно барабанил пальцами. Она и раньше замечала, что Миньо раздражает возня Бомаска по дому, и подумала сейчас, что Фредерик, конечно, смягчится, когда привыкнет к тому, что она говорит "у нас дома", а не "у меня дома", как говорила раньше, пока еще не жила с Бомаском. Ей доставляло огромное удовольствие говорить "у нас дома", и она немножко сердилась, на Миньо, когда замечала его надутую физиономию.
– Ты о чем это думаешь?
– набросился он на нее.
– Почему ты ничего не предусмотрела? Что ты делала целых три месяца?
Пьеретта нетерпеливо вскинула голову.
– О чем ты говоришь? Объясни, пожалуйста, - потребовала она.
В дверях, ведущих в столовую, вдруг показался Красавчик.
– Боюсь, что мой capriolino, того и гляди, начнет бодаться, - сказал он и, беззвучно рассмеявшись, потрепал Пьеретту по волосам.
– По-моему, объяснять нечего, если до открытия цеха осталось меньше месяца. А ты чем занята?
– воскликнул Миньо.
– Покурим, козочка, - предложил Красавчик, протягивая Пьеретте сигарету с золотым ободком.
Пьеретта запрокинула голову и прижалась к плечу Красавчика.
– Козочки щиплют траву, - сказала она.
– А сигарет не курят.
Она еще сильнее запрокинула голову, ища глазами глаза Красавчика. Оба рассмеялись.
"Скоро они впадут в полный идиотизм", - сердито подумал Миньо.
– Ты намерена со мной разговаривать?
– спросил он Пьеретту.
– Ну конечно, - ответила Пьеретта.
Они прошли в соседнюю комнату и сели по обе стороны стола, заваленного папками.
Красавчик снова взялся за свои полки. Но как только он застучал молотком, Пьеретта взмолилась:
– Перестань, пожалуйста...
Красавчик молча уселся в плетеное кресло и взял
Миньо рассказал Пьеретте о разговоре, состоявшемся с Шардоне.
– Из чего явствует, - заключил Фредерик, - что ты должна организовать кратковременную стачку, прекращение работы на двадцать четыре часа. Само собой разумеется, стачку всей фабрики.
– Это невозможно, - твердо ответила Пьеретта.
И она изложила причины, которые нам уже известны.
Миньо возразил, что ежели секции Клюзо не удастся поднять рабочее население города против так называемой "Рационализаторской операции", то, значит, секция плохо работала последние месяцы, вернее, даже последние годы.
Пьеретта в свою очередь сказала, что надо считаться с фактами. Что рабочие Клюзо обмануты пропагандой АПТО, а христианские профсоюзы работают на пользу Акционерного общества, не лучше ведет себя и профсоюз "Форс увриер". Если бы даже коммунисты добились от ВКТ - чего в действительности еще нет, - чтобы ВКТ дала сигнал к забастовке, то все равно большинство рабочих, даже члены ВКТ, не поднимутся. Коммунисты, таким образом, могут оторваться от рабочих масс, вместо того чтобы увлечь их за собой. Что перейти к действию и быть уверенным в успехе можно будет лишь в том случае, когда огромное большинство рабочих на своем опыте убедится в правоте лозунга ВКТ против "Рационализаторской операции" АПТО.
Миньо заявил, что дело выходит за рамки Клюзо, что оно приобрело национальное значение, что они обязаны любой ценой поднять трудящихся.
– Такова точка зрения Шардоне и секретариата федерации, - заключил он.
– Пускай Шардоне явится на фабрику и сам посмотрит, - возразила Пьеретта.
– Приказами условий борьбы не изменишь.
Спор, подкрепленный с обеих сторон самыми разноречивыми доводами и доказательствами, затянулся до часу ночи. Каждый остался при своем мнении.
– Я непременно приду на ближайшее собрание профгруппы, я сам поговорю с товарищами, я тебе докажу...
– твердил Миньо.
Красавчик задремал над книгой, но в конце концов проснулся от крика... Он сварил кофе, чтобы окончательно прийти в себя, и, не вмешиваясь, молча слушал спор. Когда Миньо ушел, Красавчик вдруг сказал Пьеретте:
– Такие люди приносят партии больше вреда, чем любой враг...
Пьеретта даже рассердилась. Миньо, возразила она, человек исключительно преданный, все свое время он отдает партии, у него к тому же солидный политический багаж. И когда он критикует, пусть даже неправильно, как, например, сегодня, он ведь старается расшевелить людей, нарушить раз заведенную рутину, ему приходится находить решения, и по-своему он полезен...
– Как муха в басне, - сказал Красавчик.
Эта бестолковая муха, суетившаяся без пользы, упоминалась на последнем уроке - Красавчик писал про муху под диктовку Пьеретты. Уроки французского, правда, продолжались, но гораздо реже, чем раньше. Целыми вечерами они сидели, почти не разговаривая, любуясь игрой зарниц, или считали секунды между вспышкой молнии и ударом грома: "Гроза приближается... уже над Гранж-о-Ваном... удаляется... идет в сторону Сент-Мари-дез-Анж". Иногда они даже играли в карты с соседями.