Бомба для Аль-Джазиры
Шрифт:
– Вы говорите, что Анна находится в надежном месте?
– Так и есть.
– Пусть позвонит мне. Можете это организовать?
– Я передам вашу просьбу, но думаю, что в ближайшие два или три дня сделать это будет трудно. Если вообще возможно.
– Почему?
– Анна находится в укрытии. Нужно немного выждать. Тогда ваша сотрудница сможет не только вам позвонить, но и будет доставлена в посольство или в аэропорт. Как вы распорядитесь, или она сама решит.
– Неожиданный поворот событий.
– Такова реальность, Виктор. Поверьте, что так будет лучше.
–
– Я уже сказал вам главное.
– На линии на несколько мгновений воцарилась тишина, затем вновь зазвучал обезличенный голос с металлическими нотками: - Я уже сказал, что Анна Козакова в безопасности. Да, ей ничего не грозит. А вот в отношении ее мужа, то есть Айвена, я такой гарантии дать не могу.
Антонов едва удержался, чтобы не спросить у собеседника подробности и по этой теме.
Когда он вновь заговорил, его голос звучал спокойно:
– Майкл, это ваши дела. Козак - не мой человек, он мне не интересен! Единственное, что меня беспокоит, так это судьба моей сотрудницы.
– Хорошо, Виктор, я понял. У вас все?
– Мне нужно с ней переговорить до полудня девятнадцатого числа, никак не позднее.
– Чем это вызвано?
– Я тоже пока не могу всего сказать. Но это крайне важно.
– До полудня девятнадцатого, говорите? Это среда, кажется?
– Да.
– Ладно, посмотрю, что тут можно предпринять. У вас все, Виктор?
– Майкл, благодарю за информацию и потраченное время.
– Всего доброго, Виктор.
Антонов извлек из айфона СИМ карту, спрятал ее в специальном карманчике своего портмоне. Несколько секунд он задумчиво смотрел через стекло, думая о своем, погруженный в собственные мысли.
Слова, сейчас сказанные Майклом, противоречили тому, что он увидел совсем недавно, но Виктор Михайлович все же склонен был верить именно этому человеку. В данной запутанной истории еще предстояло разобраться.
Антонов развернулся на Трубной. "Гелендваген" покатил по Большому Сухаревскому обратно в сторону офиса.
"С Анной, кажется, все разрешится благополучно, - подумал сотрудник ГРУ, носящий личину бизнесмена и мецената.
– А вот Иван, похоже, попал в историю".
Глава 9
Эмират Катар. Военная база "Кэмп Эс Сайлия"
Ночь и день в том небольшом мирке, в котором против собственной воли очутился Иван Козак, оказались понятиями условными. Камеру заливал синевато зеленый свет. Освещение здесь, судя по первым впечатлениям, не выключалось круглые сутки.
Пол был выложен светлой плиткой, стены до потолка облицованы белым кафелем. Все это еще сильнее подчеркивало сходство данного помещения с покойницкой. Металлическую дверь с глазком и откидным отверстием в средней части никто не отпирал с того момента, как сюда угодил Козак.
Площадь камеры составляла примерно двадцать квадратных метров. Это довольно много, особенно если учитывать, что
Кроме Козака, которого привезли сюда в ночь на субботу, в камере содержался некий субъект. Судя по многим признакам, он сидел здесь уже не первую неделю.
Где Анна? Что с ней? В чьи руки попала? В порядке ли она?
Вот что беспокоило Козака сейчас сильнее всего, хотя о собственной участи он тоже, конечно, задумывался. Иван размышлял об этом, выдвигал разные версии, но внятного, логичного объяснения того, что с ним случилось, пока не находил.
Сам момент задержания Козак помнил фрагментарно. Что то сохранилось в голове в деталях, а какие то вещи он упустил. В том событии было много удивительно, такого, над чем ему еще предстояло пораскинуть мозгами.
Возможно, он ошибался, но внедорожник, за рулем которого сидел Сахид, а сзади - Иван и Анна, шел с прикрытием. Просто охрана ехала не вплотную, а держалась на некотором удалении. Почему так? Вероятно, эти ребята не хотели светиться перед пассажирами, хотя причина могла быть и иной. Да, Иван лишь предполагал, не более. Но чем дольше он думал над случившимся, тем сильнее в нем крепла уверенность, что именно так все и было.
В тот момент, когда массивный "Хамви" перегородил неширокую внутриквартальную улицу, эта машина, следовавшая за кормой, на некоторой дистанции, почти мгновенно нагнала внедорожник. Судя по тому, что успел увидеть и услышать Иван до того, как кто то бросил ему под ноги светошумовую гранату, там, в старом пригороде Дохи, произошла некая разборка.
Дальнейшее, особенно дорога к этому объекту, куда его привезли сразу же после задержания, Ивану вспоминалось смутно. Некоторое время он пробыл в состоянии грогги, поплыл, как боксер, пропустивший мощный удар в челюсть. Да и что Козак мог увидеть, если ему надели на голову полотняный мешок?
Первый допрос состоялся прошлой ночью, как только Ивана привезли на этот объект. Он в очередной раз мысленно прокрутил ленту событий и остановил ее именно на этом эпизоде.
Козак был в банном халате с эмблемой отеля "Марриотт" и босой, потому что потерял шлепанцы. Его, закованного в наручники, ввели в какое то помещение со стенами, выкрашенными масляной краской под охру, и усадили на металлический табурет, торчавший в центре комнаты. Стена справа от него была частично закрыта темно синей плотной шторой. Окон тут не имелось, даже зарешеченных.
В помещении находились трое мужчин. Они сидели за столом, лицом к Ивану. За спиной у этой троицы, очень похожей на ревтрибунал, на стене висел портрет.
На Козака и всех присутствующих строго, но в то же время вопросительно - мол, а чего это вы тут делаете?
– смотрел осанистый смуглый мужчина лет шестидесяти с пышными черными усами. Он был изображен в традиционном белом головном платке куфии, охваченном двойным, черным и золотым, обручем эгалем. Это, конечно же, оказался местный правитель, эмир Катара шейх Хамад бин Халифа Аль Тани.